Искусство провокации

...Стайки девчонок пролетели под окном и я вернулся на эту землю. Меня всегда оживляли только они. Я не люблю людей, но женщины — не люди! Они живут не логикой, которая вредней других лекарств, а чувствами и желаниями. Вы же знаете, что я прав, но боитесь в это поверить. А знаете, потому что Вам хорошо известно чувство сладкой полусмерти, когда два тела вдруг начинают вибрировать в унисон и Вы забываете про свои маски в шкафу. Вы не хотите той пустоты, которая наступит потом, но Вы ее обязательно получите, потому что Вы просто глупые люди, которые не хотят быть ближе к Богам. Про Вас уже все написано в той книге, которую Вы не умеете читать...

...Итак, осталось — восемь. Из них только трое меня заинтересовали, потому что только они могли ходить, где угодно, спрашивать о чем угодно и быть приглашенными в дома, где собираются сильные мира сего. Трое приехавших были журналистами, а другие пять — скотоводами и мелкими коммерсантами. Журналисты — это прекрасно! Журналисты — это люди без совести, которым важно первыми успеть к твоей беде, чтобы ты не успел смыть кровь с лица своей матери. Если бы у меня была задача влезть в чужой дом, я никогда бы не воспользовался дверью, потому что по дороге от входной двери до спальни, где хранятся все интимные секреты хозяев, слишком долог путь. Кто эти трое?

Чарльз Бретли. Сотрудник Би-би-си. Радио и телевидение, газеты и шпионаж. Слишком известная фигура, чтобы меня искать. Мне нужен кто-то поспокойнее, чем этот напыщенный господин, с резко изменившейся с возрастом фигурой.

Томмазо Бадаламенти. Его все время выгоняют из баров всех стран Европы, за то что он напивается до состояния «не стояния» и кричит, что Муссолини его предал. Когда он трезв, он скушен еще больше. Я знаю его лет десять. К счастью — не лично, а только по фактам его биографии. Он по-настоящему талантливый журналист, который искренне не понимает, что происходит вокруг него, поэтому пишет очень интересно. Я обязательно с ним выпью, когда все это закончится, но только по одному литру кьянти, которое он уважает больше, чем Муссолини.

Клаус Мозель. Журналист из ФРГ. Читал его публикации в некоторых газетах. Исследует проблемы видоизменившихся германцев. Мало знаю о нем. И это уже плохо. Не люблю мало знать. Но у сеньора Хорхе очень хорошо поставлена служба безопасности. Курьер, которым оказалась милая леди на велосипеде, привез конверт с фотографиями этих персонажей.

Я сел на балконе, закурил недорогую, но хорошую кубинскую сигару «Эль Вэгуэро» старой фирмы «Табакалеро Мартин», открыл конверт и расстроился. Все эти три лица мне знакомы. Я знаю всех троих, даже Мозеля. Значит, маловероятно, что Он — кто-то из этих троих. Не мог же я знать в лицо агента КГБ? Глупо посылать на такую операцию человека, который уже засветился, а агенту доверять эту работу вообще нельзя (если, конечно, у них совсем не кончились мозги). Стоп. Хорошо. Откуда я знаю англичанина и итальянца, я знаю. А вот откуда я знаю немца — я не знаю! Слава Богу, что я хоть это знаю.

Как молния в голову посреди чистого неба и жаркого солнца: Амстердам, мелкий дождь и я иду в китайский салон госпожи Николь... Навстречу приличного вида господин. Раскланиваемся и уступаем друг другу дорогу... Вот, где я его видел единственный раз месяца три назад! Немец в Голландии — ну и что такого? Очень надо позвонить... Как ни странно, соединили почти сразу.

Здравствуйте, мой Эйхельбаум! Как у Вас там погода? Идут ли дожди в забытом Богом королевстве?

Кто это? Ах, да! Вы еще живы?

Какой противный вопрос! Этак наша любовь может закончиться, не начавшись! Вы мерзкий старикашка, Вы помните, что мне должны?

Помню ли я? Говорите скорее, я обедаю.

Суп стынет? В Вашем возрасте надо есть не жирный суп, а протертую морковь и обязательно без сахара: от сахара у Вас случится диабет, потом артрит, артроз, панкреатит, потом...

Хватит! Говорите, что хотите, но я ем не жирный суп, а простоквашу!

От молочного у Вас начнется диатез. Все, что мне от Вас надо — это срочно узнать: с какими изданиями в Голландии и Германии работал журналист Клаус Мозель. Знает ли его кто-нибудь дольше трех месяцев. Я позвоню Вам через два часа. Берегите челюсть — от простокваши она может размокнуть!