Искусство революции (Альманах)

Разложение семьи. Говорят, прочная семья — прочное государство. Получается, что государство похоже на семью, но не наоборот ли — не семья ли — это государство в миниатюре? По нашему мнению, так наоборот: буржуазное государство требует и воспроизводит буржуазную семью (в том числе и через буржуазную Школу!), феодальное — феодальную, крепостническое, как в условиях России (и не только!), — семью крепостническую. Потому что государство — это более общий, широкий, обобщённый уклад общественной политической, разделённой на классы жизни, и он, естественно, воспроизводит себя в самом главном носителе и воспроизводителе этого самого общества — в семье и семейных отношениях (и системе воспитания и Школы вообще, в целом!). Естественно, что и семья и школа тоже, в свою очередь, во всех отношениях, и консервируют, и воспроизводят и общество, и государство тоже! Именно поэтому современная российская семья и школа и воспроизводят собой часто то ужасное, падшее, отчаянно-разорванное и бездушное, жутко жестокое состояние, в котором пребывает всё российское общество и в том числе и его временный «заводила» — господствующий буржуазный класс. Автор «Пошехонской старины» начинает своё повествование именно с рассказа о своей семье. Да и была ли это семья вообще? И если это была она — то что же тогда такое семья вообще? Щедрин пишет: «…Мы только по имени были детьми наших родителей, а сердца наши оставались вполне равнодушными ко всему, что касалось их взаимных отношений» (с. 28). Потому что и взаимоотношений-то — настоящих, подлинных, человеческих, родных — не было, а были бесконечные супружеские и межродственные свары, которые не вызывали в детях никакого иного чувства, кроме безотчётного страха перед матерью и полного, абсолютного безучастия и отрешённости к отцу, который не то что детей, но и себя защитить не умел и не смел — да и не хотел и не пытался даже! Родители были разного возраста, образования, социального происхождения и воспитания (он феодал, она купчиха и уже отчасти вполне современный нам по своей сути буржуа): они просто терпеть не могли друг друга, ненавидели и презирали до своеобразной морально-невралгической аллергии «друг на друга» — точнее же, враг на врага! В этой атмосфере дети просто не знали, куда себя девать и для чего они вообще живут и зачем их родили на этот тёмный и страшный псевдо-«свет»? Остаётся лишь удивляться при таких-то отношениях самому факту регулярного рождения детей. Не иначе — биология и животные инстинкты, а не то — при таком-то отношении к ним — зачем вообще феодалы и буржуа стали бы рождать детей — при отсутствии-то почти что уже обожествлённого Материнского Капитала? Такая семья, как у Затрапезных, не была исключением. Скорее, она ближе к типичной — в основном и главном! Во всём повествовании Щедрина найдётся всего лишь нескольких примеров счастливых отношений супругов, например, в главе «Образцовый хозяин», но и то, только потому, что и «он и она» были в отношении крестьян сущими людоедами-кровопийцами (собственно, именно от таких «хозяев людей» во-многом и возникли легенды и мифы о людоедах и вампирах-суккубах!). Он воспитывал своих (буквально!) кормильцев нагайками — за первую провинность пять ударов, за вторую — десять и т. д., а за четвёртую счёт вообще уже не полагался! Она «воздействовала» на крепостных через мужа, т. е. той же Нагайкой, будучи, оба вместе, по своим, так сказать, «духовным» качествам настоящими Нагом и Нагайной — змеями из старой индийской сказки о мангусте Рикки-Тики-Тави.