Искусство с 1989 года

Для швейцарки по рождению Лилиан Томаско плотное льняное полотно с традиционно окрашенной поверхностью также является загадкой, которую предстоит разгадать. Обычно, работая с полароидными фотографиями «живописных» куч разнообразных по текстуре тканей, полотенец и тряпок, занавесок и простыней, Томаско несоразмерно увеличивает свой предмет и размывает фокус, подрывая любую очевидную связь между глубокими насыщенными цветами изображенных ею материалов и их повседневными функциями. Так возникает загадочное переплетение вдохновения и процесса, окраски материала и окрашенного материала, подталкивающее нас поразмыслить над самой сутью процессов восприятия и создания. Как ясно из названия картины «След» (2012) |152 |, Томаско больше интересует то, что было, а не то, что есть, скорее присутствие отсутствия, нежели физически ощутимое здесь и сейчас. Цвет у художницы редко обозначает саму вещь; скорее, он создает вибрирующее эхо отражающейся памяти — невидимую нить, соединяющую прошлое и будущее, «я» и душу.

153. Беатриc Мильязес

As Irmas (Сестры). 2003. Бумага, печать

154. Джули Мерету

Стадия I. 2004. Холст, чернила, акрил

Синхронизация ритмов собственной души с традиционными принципами культуры и истории, окружающих ее, является побудительным мотивом для творчества некоторых абстракционистов, заявивших о себе в этот период. Для бразильской художницы Беатрис Мильязес, а также американской художницы эфиопского происхождения Джули Мерету, нигерийского скульптора и уроженца Ганы Эля Анацуи и немецких мультимедийных художников близнецов Герта и Уве Тобиасов абстракция стала средством слияния всё еще формирующегося западного визуального словаря со свежими акцентами, связывающими произведения с культурными традициями, зачастую пропущенными историей модернистского искусства. Находясь под равным влиянием жестких линий и оптических хитросплетений Бриджет Райли, а также тропической атмосферы родного региона — влажной смеси блеска и темноты, ослепления и опасности, Мильязес сумела освежить абстрактную традицию в Латинской Америке, берущую начало на заре 1950-х годов, когда швейцарский художник и один из первопроходцев конкретизма Макс Билль организовал ретроспективу в Музее современного искусства в Сан-Паулу, пробудив интерес к этому искусству.

Для Мерету, чья семья бежала из подконтрольной хунте Эфиопии в 1977 году, когда будущей художнице было семь лет, сама по себе плоскость, на которой разворачивается искусство, является оспариваемой площадкой конфликтующих медиа, где слой за слоем соперничают за власть прочерченные пером линии и динамичные удары акриловой краски, полунамеки на архитектурные чертежи и учетные журналы. Так возникает застывший взрыв несвязанных знаков, беспокойный и беспорядочный шквал означающих, не связанный ни с каким осмысленным контекстом |154 |.

Грубая красота, которую можно вылепить из осколков, обломков и разрушений, движет и искусством Анацуи. Прославленный своими захватывающими крупномасштабными настенными «драпировками», которые на расстоянии кажутся огромными занавесами из мятой ткани кенте (сакрального плетения из шелковых полос в Западной Африке), Анацуи создает свои скульптуры из мусора грубого потребления: пластиковых крышек от газировки и дешевых алюминиевых крышек от спиртных напитков. Эти «спасенные» материалы раздроблены, проколоты и прошиты проволокой, став переработанной мозаикой реабилитированного материализма |155 |. Искусство Анацуи стремится удержать лавину колонизирующего мусора, угрожающего сокрушить ресурсы и будущее Африки.

Скульпторы Герт и Уве Тобиасы тоже преданы идее реабилитации забытого народного символизма и древних техник, некогда служивших для его воспроизведения. Исследуя одну из огромных комбинированных ксилографий близнецов, созданную с использованием традиционных инструментов, теряешься в зигзагах сюрреалистичных форм и фрагментов румынской традиции, загадках повторяющихся узоров, напоминающих раннее увлечение Жоана Миро арлекинами. Однако в руках братьев Тобиас этот заброшенный биоморфизм, питавший европейское искусство почти век назад, оказывается реанимирован и пронизан отсылками к украшениям и традиционной одежде коренных народов. Как и Анацуи, братья Тобиас смотрят в будущее, возвращаясь в прошлое — к конфигурациям из цветов, текстур и форм, которые, будучи старыми, снова воспринимаются новыми.

155. Эль Анацуи

Дузаза II. 2007. Выброшенное алюминиевое сырье и медная проволока

156. Герт и Уве Тобиас

Без названия. 2007. Бумага, цветная ксилография

157. Габриель Ороско

Прототип. 2004. Холст, краска на основе синтетических полимеров