Искусство счастья. Тайна счастья в шедеврах великих художников

Наше счастье непостоянно, мы приговорены существовать только в череде его появлений и исчезновений, приливов и отливов. Поэтому бесконечным может показаться только зарождающееся счастье. В тот момент, когда мы начинаем чувствовать себя счастливыми, мы не задаемся вопросом о том, когда это закончится. Все начинания нашей жизни кажутся нам безграничными, и эта бесконечность убаюкивает и способствует нашему счастью. Напротив, то, что заканчивается, отнимает у нас что-то, заставляет грустить, иногда выходя за пределы разумного, словно короткий траур по счастливым моментам – генеральная репетиция нашей собственной кончины. Так наше сознание, позволяющее достичь эмоциональной полноты счастья, быстро превращается в носителя нашей грусти: оно раскрывает преходящий характер наших радостей, как и всего остального, одновременно с предчувствием их скорого конца.

Невозможно быть счастливым, не осознавая этого. Осознать свое счастье значит помочь ему повзрослеть, а также осознать его преходящий характер.

Иногда мы, испытав необыкновенное счастье, грустим при мысли о том, что несчастливы. Некоторые, чтобы не страдать от утраты, стараются уклониться от своего счастья. Словно уступка соблазну счастья – это постыдная и опасная слабость, которая будет наказана еще большим страданием после того, как рассеются иллюзии.

Подобное поведение часто объясняется уязвимостью: в страхе потерять счастье люди избегают доверяться ему. Но если мы будем защищаться подобным образом, наша ранимость рискует превратиться в черствость. И тогда мы с недоверием, пессимизмом, цинизмом или иронией будем смотреть на тех наивных доверчивых безумцев, мечтающих о счастье…

И наоборот, случается, что ранимые, но отважные люди пускаются в непрерывную погоню за счастьем и лихорадочно преследуют его в поиске удовольствий и наслаждений. Одно счастливое переживание приходит на смену другому, и главное, чтобы между ними не было пустоты! Количество в ущерб качеству… Известно выражение Оскара Уайльда: «Удовольствие – единственное, ради чего стоит жить. Ничто не стареет так быстро, как счастье». Более правильной кажется обратная формулировка. Но Уайльд был гомосексуалистом и жил в викторианском обществе, которое в этом отношении было одним из самых репрессивных (он был приговорен к каторжным работам). Оно запрещало ему быть откровенно счастливым; для утешения у него оставались только тайные удовольствия.

Отвращение к этим двум формам страха перед мимолетным и прерывистым характером счастья или одержимость ими показывают, что нам сложно согласиться с невозможностью уравновесить или отрегулировать свою эмоциональную жизнь. Одни предпочтут постоянно прятаться за грустью или сдержанностью, не желая прилагать никаких усилий к тому, чтобы стимулировать или принимать свое счастье. Другие, находясь во власти счастья, попытаются настроиться на подъем. Сколько неприятия действительности и сколько изнурения в обоих случаях! А также сколько пустых трат: существует масса более эффективных способов!

Смириться со своим счастьем также означает смириться с болью от его исчезновения.

«Часто у людей, рассуждающих о счастье, грустные глаза».

Луи Арагон[20]

Есть две убедительные причины, чтобы согласиться с тем, что между счастьем и предшествующей его уходу грустью существует неразрывная связь. Одна из них неопровержима с чисто биологической точки зрения: счастье опирается на эмоциональное основание, а любая эмоция по природе своей недолговечна. Солнце садится, люди засыпают, счастье угасает… Другая причина заключается в том, что эта уловка грусти, безусловно, небесполезна. Невозможно жить счастливо с омраченным лицом. Теневые области счастья показывают нам, что оно корнями уходит в жизнь, которая сама по себе нередко грустна и отмечена кончинами, исчезновениями, расставаниями и прощаниями разного рода и разного масштаба. Роль счастья – не в том, чтобы замаскировать эту реальность, а в том, чтобы дать нам силу противостоять ей, а также придать смысл и легкость нашей жизни. Интуитивно мы чувствуем, что каждое исчезновение счастья является усеченной копией нашего собственного исчезновения как живого существа.

Ни одна по-настоящему счастливая жизнь невозможна без размышлений о смерти. Счастье – неуловимое ощущение, оно наполнено тенями, напоминающими нам о жизни и смерти. Примем же все это: не будь теневой стороны, мы меньше ценили бы свет счастья.

«Почему ты бьешься, сердце? Как печальный часовой, Ночь и смерть я наблюдаю».

Гийом Аполлинер[21]

Искушение хандрой