Искусство цвета. Цветоведение: теория цветового пространства

Объяснение этому, как мы уже указывали, заключается в том, что однородный свет относительно редко кому удается видеть в своей жизни и то лишь в уже более позднем возрасте, когда мы имеем случаи смотреть на однородный свет в спектроскоп. Не может быть поэтому и речи о том, чтобы однородный свет имел какое-либо влияние на развитие глаза. Поэтому однородный свет никоим образом не может быть той элементарной формой, на которой зиждется всякое цветовое видение. Это не более, как второстепенное явление и имеет, поэтому, для учения о цветном зрении второстепенное значение. Известно, что и тона звуков с одинаковыми синусоидными волнами получаются только в особенно приготовленных приборах, и то лишь при особых условиях. Эти синусоидные волны являются бесспорными элементами слухового тона. Ухо, благодаря своему особенному устройству, производит физическое разложение сложнейших колебаний на их составные элементарные синусоидные волны, которые мы после некоторой тренировки и можем слышать отдельно друг от друга. К подобному анализу наш глаз абсолютно не приспособлен. Он воспринимает любую цветовую смесь всегда как единое целостное ощущение. Смесь разных чисел колебаний, которая в мире звуков вызвала бы ощущение неприятного шума, воспринимается глазом как спокойный и чистый белый цвет.

Разрешение противоречия

Здесь мы опять имеем дело с фактом, который явно показывает, насколько хромает всякая попытка уподобить цвет звуку. Путь, на котором мы сможем найти правильное решение поставленного вопроса, нами был уже указан. Согласно ему, биологическое развитие нашего глаза шло при воздействии на нас всегда широких световых полос с различным числом колебаний. В закономерностях таких именно восприятий и надо искать основания для всего процесса зрения.

Как известно, цвет тел обуславливается тем, что белый свет, содержащий в себе волны всех чисел колебаний, благодаря поглощению в данном теле часть из них теряет. Числа колебаний поглощенных волн группируются около некоторой средней величины. Если эта группа поглощаемых волн мала и поглощение слабо – другими словами, если при этом поглощены лучи, близкие друг к другу и поглощение мало, то тело выглядит почти белым с некоторым оттенком цветности. Цвет этого налета является дополнительным к поглощенному цвету.

Если же поглощение становится более сильным и затрагивает более широкий участок спектра, то в цвете данного тела происходят изменения: белый цвет идет на убыль, а полный цвет выступает наружу, становясь более глубоким и чистым. Это явление усиливается и доходит до наибольшей чистоты цвета, когда область поглощения становится достаточно широкой, а поглощение в ней почти полным. Существует, однако, и здесь граница. Если поглощение, перейдя определенный предел, продолжает увеличиваться еще дальше, то цвет начинает чернеть, и в случае, если область поглощения захватывает все видимые световые волны, мы, имеем перед собою уже чисто черный цвет.

Такую последовательность цветов можно легко наблюдать, если мы возьмем раствор какой-нибудь чистой каменноугольной краски, как, например: бенгальской розы, патентованной синей (Patentblau), этиловой зелени, в клиновидный сосуд и будем смотреть сквозь него на белую стену. В остром конце сосуда цвет бледный. Постепенно он делается более глубоким и чистым, достигает наибольшей чистоты и постепенно переходит в черный цвет. Если мы будем рассматривать эти места через спектроскоп, то увидим, как изменяются полосы поглощения, – как они из узкой теневой полосы превращаются в темное поле, которое, расширяясь, покрывает в конце-концов весь спектр. Самой высшей чистоте, которую наш глаз воспринимает, соответствует всегда такая область поглощения, которая вполне покрывает половину всего спектра.

Здесь необходимо вспомнить факт, указываемый еще Шопенгауэром, что тела, отражающие только однородный свет, должны выглядеть черными. Это происходит оттого, что в белом цвете отдельные части строга однородного света являются лишь ничтожными долями всего света. Только что изложенное доказывает, что для того, чтобы вызвать ощущение чистого или полного цвета, необходимо воздействие множества световых лучей, число колебаний которых, примерно, охватывает половину спектра.

Это и есть то «качественное деление деятельности сетчатки», которое Шопенгауэр, как тонкий мыслитель, ставил в виде проблемы, но объяснить которое физико-физиологически не смог. Он ошибочно искал причину многообразия цветов тел в отношениях силы света. На самом же деле причиной этого многообразия является то, что деление спектра может происходить в разных местах. В зависимости от того, где в спектре лежит остающаяся часть световых лучей, у нас и возникают ощущения разных цветовых тонов.

Тут возникает вопрос о количестве световых лучей (ширине той спектральной полосы), при котором совершается перелом от заметной белесоватости (в силу слишком малого поглощения) к заметной черноватости (в результате слишком большого поглощения). Для решения этого вопроса следует, прежде всего, обратиться к опыту.