Искусство, восприятие и реальность

Первый случай можно определить через понятие «кажется». Он резко отличается от остальных примеров, допуская возможность замены на «выглядит как если бы» с соответствующими поправками в остальной части высказывания. Следовательно, в первом случае ничего или почти ничего не изменится, если мы скажем: «Выглядит, как если бы это был он». Отметим еще два грамматических момента. Если мы попробуем вставить определение, например, «Очень похож на него», то мы, естественно, почувствуем, что смысл изменился: на вторую фразу (но не на первую) естественно было бы ответить «Ничего подобного». Сопряженный с этим момент – трудность отрицания первого замечания. Если я хочу выразить несогласие с «Похож на него», сказанное не к месту, в лучшем случае я могу сказать: «Нет, не похож на него» или «Я так не думаю», тогда как «Нет, похож не на него» выглядит просто как игра слов. В этом контексте мы можем квалифицировать первое употребление «похоже» как утверждение с оговоркой: всё высказывание служит выражением слабого притязания на истинность, подразумевая отсутствие достаточного и неоспоримого основания. (Ср. форму «Возможно, это он».) Я отмечаю это употребление только для того, чтобы исключить его из дальнейшего рассмотрения, поскольку оно явно неприложимо к нашему исходному предмету: как правило, у нас нет оснований делать оговорки по поводу предмета картины или изображения[108].

Второй случай мы уже рассматривали – в нем присутствует (или вскоре предполагается) подробное и даже поточечное сопоставление. Здесь правомерна отсылка к «подобию» в значениях, близких к тем, которые были перечислены выше.

В третьем случае (облако «похоже на птицу») я хотел бы подчеркнуть, что попытка приравнять его к полноправному сопоставлению была бы искажением. С одной стороны, в этом случае мы имеем дело скорее со своеобразной косвенной атрибуцией, а не с подразумеваемым сравнением. Скажем, дополнительный вопрос вроде «На какую птицу?» будет отметён как глупый, если только его не примут за просьбу уточнить атрибут (орел, а не просто какая-то птица). Следует подчеркнуть, что здесь обращение к «точкам подобия» особенно неуместно; более того, переформулировка: «Посмотри на это облако, не правда ли, оно подобно птице?» – представляется сдвигом в сторону предыдущего типа употребления[109]. Можно сказать, что говорящий в такого рода случаях описывает более или менее косвенно происходящее перед ним. Словно, получив задание описать облако через образ животного, он ответил бы: «Если бы мне нужно было описать его как некое животное, единственное, что подошло бы, это „птица“». Мы видим здесь очевидные аналогии с использованием метафоры, противопоставляемой сравнению: сходство в контексте атрибуции, в отличие от сопоставления, ближе к метафоре, чем к сравнению.

Наконец, есть случаи вроде последнего («Он похож на волка»), где само по себе сравнение хотя и присутствует, но до того затерто, что почти не воспринимается. Говоря про человека «Он похож на волка» или, как вариант, «У него волчий взгляд», мы, возможно, фиксируем свое мимолетное впечатление, не помышляя о том, чтобы вычленить элементы подобия, или, в некоторых ситуациях, не думая о том, чтобы указать вообще какое-то основание для сравнения. В таких случаях мы имеем дело с катахрезой, то есть не имеющей логического объяснения метафорой. Если нас спросят, обоснованно ли наше сравнение, то лучшее, что мы можем ответить, что оно вроде бы подходит, – а это, понятное дело, почти ничего не объясняет.

Основная мораль, которую я пытаюсь вывести из этого краткого обзора взаимосвязанных употреблений слова «сходство», в том, что, если мы хотим включить в нашу схему употребление фразы вроде «Это похоже на барана» (говорящий указывает на картину), нам следует выбрать последний из четырех типов. Когда про картину или ее фрагмент говорят: «Это похоже на человека», то обычно не имеют в виду, что эта картина отчасти человек (это глупо) или что есть объяснимые черты сходства между этим фрагментом картины и человеком (это крайне маловероятно и, при отсутствии конкретных точек сравнения, бессмысленно), и не приписывают этому фрагменту сходства по тому же принципу, по которому облако можно сравнить с птицей; скорее, нам сообщают о чем-то, что находится перед нами, подобно тому, как мы говорим, например, про человека, что у него волчий взгляд, желая сказать что-то непосредственно о нем, а не о какой-то его внутренней связи с волками. Если так, то смысл, в котором реалистическая картина «похожа» на свой предмет, по-прежнему не поддается анализу. Хочется сказать, что этого выражения вообще следует избегать, поскольку оно вводит в заблуждение.