Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Финансовые трудности помогают объяснить, почему работники высших судов, так же как служащие других государственных учреждений, иногда охотно принимали незаконные платежи и подарки. Война поставила многих судей в печальную экономическую ситуацию. В письме, полученном Молотовым 7 августа 1944 г., председатель Верховного суда СССР Голяков сетовал, что в военных условиях материальное положение членов Верховного суда резко ухудшилось¹⁴³. Как ни удивительно, с финансами у судей в высших судах дело обстояло ненамного лучше, чем в нижестоящих, о которых рассказывалось выше. Большинству судей, работавших в верховных судах страны, платили не слишком много, не давали приличного жилья, особенно до того, как уровень жизни начал потихоньку повышаться в 1948-1949 гг.¹⁴⁴ В феврале 1948 г. работник Министерства юстиции жаловался, что средний сотрудник милиции зарабатывает больше некоторых членов Верховного суда СССР (получавших 1 350 руб. в месяц)¹⁴⁵. А. Г. Гусев, судья Верховного суда и секретарь его партийной ячейки, писал: «Члены Верховного суда не имеют возможности более или менее прилично одеться и нередко ходят в потрепанных костюмах». Некоторые судьи говорили, что временами им не хватало на еду¹⁴⁶.

Если представлялась возможность, работники Верховного суда порой поддавались искушению взять взятку из-за нужды, желания улучшить плохие жилищные условия или получить дополнительный доход¹⁴⁷. Судья Верховного суда Шевченко признался, что в течение нескольких лет продавал свои услуги за наличные именно ввиду больших финансовых трудностей¹⁴⁸. Он так отчаянно нуждался в деньгах, что подрабатывал носильщиком на железнодорожных вокзалах. Согласно показаниям Шевченко, вернувшись в Москву из эвакуации в 1943 г., он обнаружил, что его квартира серьезно повреждена немецкой зажигательной бомбой. Взятки обеспечивали его необходимыми средствами, чтобы отремонтировать квартиру и свести концы с концами¹⁴⁹. Еще две сотрудницы Верховного суда СССР требовали взятки наличными ради покупки на черном рынке лекарств для тяжело больных супругов. Сафроновой, по ее словам, нужен был «канадский пенициллин» для мужа, болевшего воспалением легких. Судья Верховного суда РСФСР Кумехов рассказал на процессе, что одиннадцать его племянников и шестеро двоюродных братьев погибли на войне, а он обязался помогать их вдовам: «Моим тяжелым материальным положением воспользовались всякого рода посредники, уговариватели и толкачи, которые, играя на моей нужде и используя истощенность моего организма, поставили меня на преступный путь, и я совершил ряд преступлений»¹⁵⁰.

Жилищные условия судей и сотрудников Верховного суда также бывали весьма плохи, как показывает пример грузинского судьи Л. К. Чичуа, вынужденного проживать в московской гостинице «Европа» (см. главу 4). Фактически около половины судей, назначенных в Верховный суд СССР в 1946 г., не появились там, потому что им негде было жить и не хватало места для работы. Ситуация сложилась настолько вопиющая, что административный отдел ЦК приказал Голякову найти способ заставить новых судей прибыть в Москву и приступить к своим обязанностям¹⁵¹.

Вдобавок условия труда в верховных судах и РСФСР, и СССР способствовали сомнительным контактам между судебными работниками и просителями. Послевоенный дефицит помещений в советских городах не обошел и судебные учреждения. В Верховном суде СССР условия были ужасные. Он даже не имел собственного здания и делил с Прокуратурой СССР бывший купеческий особняк -дом 25 на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка)¹⁵². Когда правительство в 1942 г. вернулось в Москву из эвакуации, Прокуратура СССР, по словам Голякова, попросту самовольно заняла более шести комнат, принадлежавших суду, приведя персонал суда в бешенство¹⁵³. В июле 1945 г. Голяков с раздражением писал Молотову в Совет министров, что Верховный суд представляет собой шумное, многолюдное, бестолковое сборище судей, сотрудников, адвокатов и просителей, где ни у кого нет достаточно места и возможности соблюдать профессиональную дистанцию¹⁵⁴. Такая обстановка весьма благоприятствовала незаконным контактам сотрудников с просителями, которые приходили в суд подавать жалобы. Со своей стороны, Верховный суд РСФСР ютился в ветхом строении вместе с Министерством юстиции РСФСР, занимавшим два средних этажа. По возвращении из эвакуации суд лишился пятого этажа, который тоже отдали министерству¹⁵⁵. У суда имелось лишь два небольших зала заседаний; многие слушания проводились в маленьких кабинетах.