Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Третий описал сопутствующие ритуалы, требующие, чтобы врачи поначалу делали вид, будто отказываются от подарков, которые никогда нельзя открыто выпрашивать, а предлагать следует постфактум: «Во всяком случае было правило ничего не просить у пациента, но если он тебе что-то дает, то можно принять. ([Вопрос:] Существовала ли опасность, что на это посмотрят как на взятку?) Врач ни за что не примет подарок в поликлинике, всегда откажется. Если он будет смотреть пациента на дому, может взять перед уходом. Или если я приеду по неотложному вызову, то, когда закончу, кто-то может мне что-то дать, и я не откажусь. В поликлинике тебя могут обвинить в получении взятки за выдачу больничного. ([Вопрос:] А вызовы на дом?) Они бесплатные, врачу платить не нужно. Кроме того, нельзя ничего предлагать врачу до консультации, только после, когда он уходит. [Врачу] надо для проформы отказываться, у тебя должна быть возможность сказать: “Я был вынужден это принять; мне было очень трудно отказаться”»⁶⁵.

Эта культура «знаков благодарности» постфактум продолжала существовать многие годы после войны. Хотя она облекалась в термины и ритуалы дарения, должностные лица понимали, что милиция, прокуратура и суд могут счесть подобный обмен, минующий установленные каналы, взяточничеством. И все же они оправдывали (или рационализировали) получение таких подарков, утверждая, что такова культурная практика, которой почти невозможно сопротивляться, что она поддерживает своего рода социальный мир между властями и гражданами и что в ней нет ничего плохого с точки зрения морали.

Следуя той же линии, один человек подчеркивал, что деньги довольно редко служили предметом обмена между предприятиями⁶⁶. Последние обменивались «подарками», в которых нуждались, – например, меняли карандаши на ластики. Угроза, связанная с невыполнением плана, перевешивала риск быть пойманными на таких бартерных операциях. Просить (и платить) деньги было опасно, обмен подарками легче поддавался маскировке: «Обычно это делалось в виде подарков, гораздо реже деньгами. Деньги – чистая взятка, а подарки могут быть просто подарками».

Эти рассказы и прочие им подобные открывают два важных момента. Во-первых, существовало мнение, что прокуратуре гораздо труднее доказать наличие корыстного мотива в обмене неденежными «подарками». А во-вторых, интервью в очередной раз свидетельствуют: и простые люди, и элита хорошо понимали, что подарки должностным лицам могут быть замаскированными взятками – либо вымогаемыми бюрократами, либо предлагаемыми добровольно в ожидании благоприятного результата.

Посредники

Заметное место в картине советского взяточничества занимали посредники. Предприимчивые личности создавали, по сути, мелкий посреднический бизнес. Они сновали между теми, кто искал помощи в осуществлении трудной задачи, и теми, кто соглашался принять незаконную плату за такую помощь. Часто процесс требовал много переговоров, пока стороны не ударят по рукам. Обычно посредники удерживали часть выплаченных денег в качестве комиссионных. Это могли быть специалисты, секретари, уборщицы и прочие лица, как-либо связанные с ответственными работниками, способными помочь. Их роль заключалась в передаче взяток от просителей этим работникам. Самые успешные посредники имели нужный контакт или, еще лучше, сеть контактов в соответствующем учреждении. Подобно спекулянтам дефицитными товарами, они руководствовались чисто финансовыми соображениями, занимаясь своим делом исключительно за деньги. Они выступали за обе стороны, как беря, так и давая взятки. В глазах прокуратуры посредник представлял собой гнуснейшее существо в мире взяточников. Он являлся дважды капиталистом, поскольку покупал и продавал незаконные услуги, в равной мере ускоряя разложение должностных лиц и рядовых граждан, притом недурно наживаясь на сделках⁶⁷.

В одном случае некая Анисимова в декабре 1945 г. приехала в Москву из Дагестана, имея при себе 30 тыс. руб. наличными на взятки за освобождение мужа из тюрьмы. Она также привезла кое-какие вещи, в том числе ковер, чтобы продать, если понадобятся еще деньги. Два месяца она искала, кто поможет ей передать взятку нужному судье, и в феврале 1946 г. наконец нашла человека, «подрабатывавшего» посредничеством. Посредник предложил дать 50 тыс. руб. работнику Военной коллегии Верховного суда СССР. В результате взятки судья переквалифицировал вменявшиеся мужу Анисимовой преступления с хищения государственной собственности, которое преследовалось по суровому августовскому указу 1932 г., на куда менее тяжкое злоупотребление служебным положением. Суд смягчил приговор до 3 лет лишения свободы. Однако в конце концов обоих участников передачи денег судили за взяточничество. Посредник получил 10 лет лагерей, Анисимова – 5 лет⁶⁸.