Искусство заключать сделки

Интересно отметить, что моя мама была домохозяйкой и я всегда восхищался ею, считая это главным предназначением женщины. Но, как оказалось впоследствии, у меня в организации многие высокие посты часто занимали женщины. Это была когорта лучших. И очень часто оказывалось, что они куда эффективнее и результативнее, чем мужчины. Например, Луиза Саншайн, в течение десяти лет занимавшая пост одного из вице-президентов моей компании, была самым безжалостным и последовательным борцом из всех, кого я знаю. Бланш Спрэг, исполнительный вице-президент, руководящая продажами и осуществляющая общий надзор за внутренней отделкой моих зданий, – одна из лучших менеджеров и мастеров продаж. Мой личный помощник Норма Фёрдерер – очаровательная, прелестная, изящная, но она сделана из чистейшей стали, в чем очень быстро убеждались те, кто когда-либо пытался помыкать или манипулировать ею. Или взять мою жену Ивану. Это великий менеджер, прекрасно ладящий со всеми своими сотрудниками, но при этом очень требовательный и жесткий начальник. Все служащие уважают ее, потому что знают, что, заставляя вкалывать других, она сама вкалывает ничуть не меньше.

Мы приступили к демонтажу здания «Бонвит» 15 марта 1980 г., и почти тотчас я столкнулся с очередной проблемой. На этот раз она касалась неких архитектурных шедевров, а именно барельефов в стиле арт-нуво, украшавших парадный вход. Интересно отметить, что в течение всего 1979 г., уже после того, как я объявил о планах сноса этого здания, ни одна душа из Комиссии городского планирования, или из многочисленных организаций по охране памятников, или из радетелей искусства из местной общины не проявила интереса к судьбе этих барельефов. Лишь в середине декабря 1979 г., незадолго перед началом строительства, мне позвонил некто из музея изобразительных искусств «Метрополитен» и спросил, не собираюсь ли я передать эти барельефы, а также чудесную железную решетку, на которой они крепятся, в дар музею. Я ответил, что, если будет хоть какая-то возможность сохранить их, я с удовольствием отдам их музею.

Но, когда мы подготовили здание к сносу, строители сказали мне, что эти барельефы оказались намного тяжелее, чем они думали, и поэтому, чтобы снять их, потребуется возведение дополнительных лесов и помостов. Это на несколько недель затормозило бы работы по демонтажу. А надо вам напомнить, что плата за пользование банковским займом на строительство была огромна, не говоря уже о прочих моих текущих расходах, так что отсрочка строительства на несколько недель могла обернуться невероятно высокими дополнительными расходами. Я не мог позволить себе выбросить на ветер сотни тысяч долларов в попытке сохранить барельефы сомнительной художественной ценности и очень сомневался, что они стоят таких затрат, да и вообще чего-нибудь. Я дал команду сбить их и продолжить работы.

Но по молодости я не учел, как это может разъярить общественность. На следующий же день New York Times поместила на первой странице фотографию, где строители безжалостно ломают ценные памятники. Кроме того я узнал, что превратился в символ всех грехов и пороков современного строительства. Безжалостная New York Times, описывая в передовице гибель шедевров, указывала на яркое свидетельство того, как «денежные расчеты перевешивают соображения общественного блага», и далее ядовито замечала, что «постройка большого дома еще не делает строителя большим человеком, равно как и крупная сделка не может превратить его в ценителя вечного искусства».

Да, это паблисити было совсем не того сорта, о котором можно мечтать. Сейчас, вспоминая об этом, я сожалею, что уничтожил эти барельефные скульптуры, хотя до конца не убежден, что они действительно представляли какую-нибудь ценность. Я все еще уверен, что многие из этих хулителей были просто лицемерами, не упустившими возможность погреть руки на скандале. Но сейчас я понимаю, что никогда не следует пренебрегать символическим значением, которое могут иметь некоторые вещи и действия. По правде говоря, тогда я был еще слишком молод и чересчур спешил со строительством, чтобы спокойно взвесить все последствия своего опрометчивого решения. Я не оправдываюсь, а только хочу подчеркнуть: в отличие от того, что думают обо мне многие люди, я не стремлюсь быть плохим парнем, если меня к этому не слишком вынуждают обстоятельства.