Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен

– Мы лежали в спальне и слушали компакт-диск. Когда музыка закончилась, я не разомкнул рук, и он тоже просто продолжал обнимать меня. Мне захотелось подняться, только когда мы пролежали вместе большую часть дня. До этого я никогда ничего подобного не чувствовал.

– И вы не хотите от этого отказываться.

– Если точнее, то я думаю, что просто не смогу отказаться от этого.

– Но почему это произошло именно сейчас? – спросил я.

Профессор Р. ответил, что точно сказать не может. Возможно, это было связано с обстоятельствами их с Изабель жизни. Почти всегда, еще со времен учебы в медицинском, ему постоянно приходилось заботиться о других. Сначала он вместе с женой ухаживал за родителями Изабель, потом помощь потребовалась и его собственным родителям. Они тоже заболели и позднее умерли. Рак груди, рак кишечника, сердечные заболевания, рак поджелудочной.

Старшая дочь в детстве была достаточно сложным ребенком. Она страдала дислексией, не ладила с учителями и попадалась на мелких кражах в магазинах. Но сегодня все это уже осталось в прошлом – родители покинули сей мир, а у детей жизнь вроде бы наладилась.

– Может быть, я покажусь вам эгоистом, но теперь я хочу чувствовать, что меня кто-то любит, а не просто заботится обо мне, исполняя свой долг.

Мы несколько минут помолчали.

– Это, конечно, ужасно, но, когда умер отец, я почувствовал большое облегчение. Тяжелый он был человек.

Его отца, работавшего семейным врачом и занимавшего пост члена местного совета, уважали в медицинском сообществе, но жить с ним было просто невозможно. Все вокруг считали этого доброжелательного профессионала и благотворителя изумительным человеком, но в быту он был склонен к неожиданным приступам ярости.

– Он быстро остывал, но я после его взрывов очень долго не мог унять внутреннюю дрожь. Мы замечали, что он в очередной раз накручивает себя и готовится сорваться, но успокоить его не имели никакой возможности.

Но гораздо хуже было другое: отец совершенно не интересовался своим сыном.

– В основном я помню, что его никогда не было рядом. Я помню, что он уходил на работу еще до того, как я соберусь в школу. Было понятно, что я для него в каком-то смысле слишком большая обуза. Казалось, ему не терпелось поскорее от меня убежать.

«Может быть, я покажусь вам эгоистом, но теперь я хочу чувствовать, что меня кто-то любит, а не просто заботится обо мне, исполняя свой долг».

Пока я слушал его слова, у меня в голове возникали картинки его воспоминаний о том, какое удовольствие он испытывал, обнимая своего притихшего, расслабленного бойфренда и вместе с тем чувствуя, что сам может находиться в его объятиях столько, сколько ему захочется. Я спросил, не думает ли он, что эмоциональная мощь этих объятий заключалась в том, что они позволяли свести на нет боль, причиненную отторгавшим его отцом.

– Мне кажется, отец заглядывал куда-то в глубь меня, и то, что он там видел, ему совсем не нравилось. А в тот день я ощущал совершенно противоположные эмоции… Я чувствовал, что вернулся домой.

Мы оба несколько мгновений помолчали, а потом профессор Р. сказал:

– Мне думается, что я для вас не очень-то типичный случай… Вряд ли к вам приходит много мужчин, которые вот так меняют ориентацию – в моем-то возрасте. Но что есть, то есть. – Он беспомощно развел руками и повторил: – Что есть, то есть.

Мы достаточно долго сидели в молчании, и я все это время размышлял о том пути, который ему пришлось пройти в браке. Его жизнь пробежала у меня перед глазами последовательностью фотографий: они с женой в медицинском, свадьба, рождение детей, смерть родителей, долгие годы вместе.

Я увидел ежегодный круговорот дней рождения и праздников. Я представил профессора Р. и его жену студентами – как много они тогда еще не знали, как много всего не могли предсказать.

А потом, возможно, какой-то донесшийся сверху приглушенный звук, может быть, пианино или чей-то голос, заставил меня задуматься о своей жене и детях, и я прокрутил у себя в голове собственную жизнь в виде такой же серии фотокарточек, увидел, как мы родились и как умрем. Что ждет впереди нас?

Профессор Р. вздохнул, и я спросил его, о чем он думал, пока мы были погружены в молчание.

– Я думал, что если моя жена сможет жить с таким мной, какой я есть, то я бы хотел остаться с ней и продолжать встречаться со своим бойфрендом. Если она сможет, то я бы хотел именно этого.

Вскоре после этого мы закончили, и я, как мы договаривались, направил профессора Р. к психотерапевту, чья работа вызывала у меня искреннее восхищение и чей кабинет был расположен неподалеку от дома профессора Р. Больше я этого человека не видел, но время от времени ловил себя на мыслях о той консультации, сам не зная почему.