Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Ключевой с богословской точки зрения вопрос здесь в том, создал ли Дух Божий зародыш во чреве Марии, или же он вдохнул жизнь в эмбрион, уже образовавшийся иным, пусть и чудесным, способом. Внимательное чтение посвященных этому стихов показывает нам, что произошло второе: в этом важное различие между исламской и христианской христологиями – вопрос, к которому мы вернемся позже[320].

Еще одна деталь в коранической истории о Благовещении – та, что непосредственно перед появлением ангела Мария «от своего семейства удалилась в место, лежащее к востоку от родного очага, устроив пред собой от них завесу»[321]. Непонятное «восточное место» или «место на востоке» – по-арабски машрака – разумеется, вызывает споры[322]. Различные мусульманские экзегеты предполагали здесь место к востоку от Иерусалима, часть города к востоку от Храма, или же просто восточные покои в самом Храме[323]. Последнее объяснение любопытно перекликается с вниманием к восточной части Храма в Ветхом Завете: так, у Иезекииля мы читаем: «И слава Господа вошла в храм путем ворот, обращенных лицом к востоку»[324]. Более того, христианский автор V века Исихий Иерусалимский в своих проповедях говорит о «Затворенных вратах» Марии, «расположенных на востоке»[325].

Если «восточное место» находилось где-то в храме, то в христианской традиции находится объяснение и тому, почему Мария «сделала себе от них завесу». Прото-Евангелие Иакова рассказывает, что незадолго до Благовещения храмовые священники сказали: «Сделаем завесу для храма Господня», и во время Благовещения Мария как раз трудилась над этой завесой.

Рождество в Коране

После Благовещения об Иисусе Коран сразу переходит к Рождеству – так принято называть рождение Иисуса в христианской традиции. Драматическая история Марии продолжается в следующем эпизоде Корана, который для читателей Библии также звучит незнакомо:

И понесла она его,
И сделалась беременна дитятей,
И удалилась с ним в далекие места.
А муки при рождении дитяти
Ее к стволу тенистой пальмы привели,
И молвила она:
«О, лучше б умереть мне раньше —
Забытой и забвенной стать до этого всего!»
И тут под ней раздался голос:
«Не скорби!
Господь твой под тобой провел ручей.
И потряси ствол пальмы над собой —
Она к тебе уронит спелые и свежие плоды, —
Ешь, пей и прохлади глаза.
Но если человека ты увидишь,
Скажи: “Я Милосердному дала обет поста,
И говорить сегодня я ни с кем не буду”»[326]

.

В этом знаменательном отрывке из главы Корана «Мария» появляются темы, начисто отсутствующие в Новом Завете: «далекие места», тоска и мучения Марии, пальма, плодами которой она утоляет голод, и чудесный источник, облегчающий ее жажду. Возможно, обо всем этом западные христиане слышат впервые.

Однако – смотрите-ка – все эти темы присутствуют в одном малоизвестном ныне христианском тексте: Евангелии Псевдо-Матфея, называемом еще Евангелием детства от Матфея. Оно также не имеет ничего общего с Евангелием от Матфея в Новом Завете. Это апокрифическая книга, подписанная именем евангелиста Матфея; написана она была, как считается, в начале VII века, а возможно, в VIII или даже в IX веке[327]. Большая часть его представляет собой отредактированную версию Прото-Евангелия Иакова, однако есть и дополнение, представляющее собой уникальную версию рассказа о бегстве в Египет – побега Иосифа, Марии и младенца Иисуса от резни невинных, устроенной царем Иродом. И в этой версии на третий день бегства в Египет происходит нечто интересное: