Исландские пряди

Гнать горазд, гроза обручий[1203]

,в бурны дали влаги вепря[1204],
на корме, замаран морем,
коротаешь жизнь, о княже.
Зубр[1205] взрезает зыбь проворно,
словно сокол[1206], друг мой славный,
витязя не влек вовеки
краше быстрый струг по волнам.

Позабыть тебя не сможет

род людской, гонитель татей[1207],
не страшит в буране дротов[1208]
ни клинок, ни пламя князя.
Что светило в ясном небе,
дивен твой скакун буруна[1209],
славлю, ворог вора[1210], ладной
я ладьи твоей величье.

Харальд конунг отозвался на это так:

— Стремительно сочиняет[1211] этот человек, и я не знаю, чем он закончит.

Любо зреть, как лыжи хляби
конунг мчит по склонам Мейти[1212]

,словно сонмы ратей тверди
князя[1213] по волнам летели.
На земле, что Бог на небе,
чтим погонщик — помнить будут
воинство твое вовеки —
табуна межи моржовой[1214].

А после того как эта песнь была досказана до конца, скальд принялся произносить песнь о Харальде. Она была названа Драпой Черных Гусей[1215], и это была хорошая песнь.

И когда драпа была закончена, у Харальда конунга спросили, как он считает, которая из этих песней лучше.

Он отвечает:

— Нетрудно заметить разницу между этими песнями. Песнь в мою честь скоро предадут забвению, так что никто не будет ее знать, зато драпу, которая была сложена о Магнусе конунге, будут рассказывать, пока люди населяют Северные Страны.

Харальд конунг дал скальду выложенное золотом копье, а Магнус конунг сперва наградил его золотым обручьем. И когда тот шел вдоль палаты к выходу, он продел наконечник копья в золотое обручье и сказал:

— Надобно высоко носить каждый из конунговых даров!

Харальд конунг сказал тогда:

— Все же этот краснослов кое-чего добился, — говорит он.

Скальд пообещал Харальду конунгу, что, если только переживет его, сложит о нем поминальную драпу[1216]. А Магнус конунг дал ему потом еще торговый корабль с грузом и сделался его добрым другом.

ПРЯДЬ О ХРЕЙДАРЕ ДУРАКЕ {48}

Жил человек по имени Торд. Он был сыном Торгрима, сына Хрейдара, которого убил Глум[1217]. Торд был небольшого роста и хорош собой. У него был брат по имени Хрейдар. Был он безобразен и умом не вышел, так что приходилось за ним присматривать. Быстрый и сильный то был человек и нравом покладистый. Он все время жил дома, а Торд ездил по торговым делам, был дружинником Магнуса конунга и уважаемым человеком.

Однажды, когда Торд снаряжал свой корабль в Островном Фьорде[1218], туда пришел Хрейдар, его брат. Торд, увидев его, спросил, зачем он пришел. Хрейдар говорит:

— Да уж не без дела.

— Что же ты хочешь? — спрашивает Торд.

— Я хочу уехать, — говорит Хрейдар.

Торд сказал:

— Ни к чему тебе уезжать. Лучше я предложу тебе вот что: ты возьмешь себе все отцовское наследство[1219], а это в два раза больше того, что я вложил в торговлю.

Хрейдар отвечает:

— Немного у меня ума, — говорит он, — если я возьму неравную часть и за это лишусь твоей защиты и поддержки, так что любой сможет вытянуть у меня деньги, в делах-то я ничего не смыслю. И тебе же будет не лучше, если придется вмешаться, когда я примусь нападать на тех, кто зарится на мое имущество, или учиню еще что-нибудь против них, а потом меня побьют за это, а то и ранят. И кроме того, похоже, что тебе нелегко будет меня удержать, раз я решил уехать[1220].

— Может и так, — говорит Торд, — но не говори никому о своей поездке.

Тот пообещал. А после того как они расстались, Хрейдар стал говорить всем и каждому, что он собирается уехать вместе со своим братом, и все стали осуждать Торда за то, что он берет с собой дурака.

И вот они снаряжают корабль, выходят в море и благополучно приплывают в Бьёргюн[1221]. Торд сразу же спрашивает, где конунг, и ему говорят, что Магнус конунг в городе, и только что прибыл, и не велел беспокоить его в тот день, потому что нуждается в отдыхе. Тут все стали разглядывать Хрейдара, потому что он выделялся среди других людей тем, что был высок и безобразен и заводил разговор со всяким встречным.

Рано утром, прежде чем люди проснулись, Хрейдар поднимается и кричит:

— Проснись, брат! Немного ведает спящий. У меня есть новости. Я слышал только что странный шум.

— На что он был похож? — спрашивает Торд.

— На звериный рев, — говорит Хрейдар, — и очень громкий, но я не знаю, что это был за шум.

— Не придавай этому большого значения, — говорит Торд, — должно быть, то был звук рога.