Исландские пряди

Между тем свидетельства влияния на другие типы повествований, оказываемого «прядями о поездках из страны», можно найти и за пределами группы историй, рассказывающих об исландцах на чужбине. Помимо уже упоминавшейся «Пряди об Асбьёрне Тюленебойце», первая часть которой во всех узловых моментах и даже во множестве деталей воспроизводит традиционную схему рассказа, где конфликт между конунгом и героем-исландцем был вызван убийством приближенного государя (неслучайно, невзирая на то что главный персонаж этой пряди норвежец, Дж. Харрис счел возможным отнести ее к «прядям о поездках из страны»), необходимо остановиться в этой связи еще на двух весьма показательных историях. Это «Прядь об Эйндриди и Эрлинге» и «Прядь о Хеминге сыне Ас лака». Хотя в первой из этих историй в роли главных действующих лиц выступают уже не заезжий исландец и его противник, всесильный властитель страны, но равные по своему происхождению и общественному положению могущественные представители норвежской знати, и здесь, по крайней мере отчасти, рассказ строится по модели, характерной именно для «прядей об исландцах». Не вняв заверениям своего гостя, что тот не состоял в недозволенных отношениях с его дочерью, но поверив неназванному клеветнику (о том, что кто-то солгал, возведя на главного героя напраслину, читатель узнает из стихов, которые тот произносит), Эрлинг, в чьей власти оказывается прибывший к нему Эйндриди, вынуждает последнего доказывать свою невиновность, подвергнувшись унизительному испытанию — ордалии. Поведение Эрлинга по отношению к Эйндриди, таким образом, аналогично поведению конунга или замещающего его знатного лица в целом ряде «прядей о поездках из страны», в которых могущественный человек совершает несправедливость по отношению к герою-исландцу. Но наиболее примечательна та часть истории об Эйндриди и Эрлинге, которая повествует о том, каким образом был урегулирован этот конфликт. Выше уже говорилось, что в рассказах, центральными персонажами которых были исландец и король, такого рода коллизии редко завершались примирением — оно наступало лишь в случае признания знатным антагонистом своей неправоты. Куда чаще, однако, конфликт оставался неразрешенным и получал продолжение, выливаясь в унижение знатного оппонента и предпринимаемую им попытку ответной мести. В отличие от большинства подобных историй, в «Пряди об Эйндриди и Эрлинге» конфликт получает свое разрешение, избегая стадии дальнейшего усугубления, и герои достигают согласия. Однако это происходит иначе, чем в рассказах об исландцах, и на то есть важные причины. Дело в том, что равенство знатных оппонентов делает невозможным применение традиционной для «прядей о поездках из страны» модели примирения, подразумевающей «вертикальные» социальные связи. Тогда как конунг или иной представитель знати мог проявить милость по отношению к провинившемуся герою-исландцу или загладить собственную вину перед ним, предоставив ему ту или иную почетную компенсацию — в виде ценных даров, которые человек менее знатный, ничуть не умаляя своего достоинства, мог принять от того, кто был выше его по происхождению и положению, либо женитьбы на родовитой невесте, которую конунг готов был ему сосватать, либо места в королевской дружине, — ничто из этого обычного набора средств не могло бы стать возмещением бесчестья, которому Эрлинг подверг Эйндриди. Как следует из рассказа — и причиной тому полное равенство конфликтующих сторон, — Эрлингу нечего было предложить Эйндриди в качестве условий почетного примирения, которые могли бы удовлетворить его самолюбие, кроме собственного добровольного унижения. В результате, по совету сына, он был вынужден пойти на беспрецедентный шаг, предложив Эйндриди свою дочь, которую тот и взял в жены. Используя традиционный для «прядей об исландцах» сюжет, ядром которого был конфликт между главными персонажами и его разрешение, «Прядь об Эйндриди и Эрлинге» показывает, тем самым, какую трансформацию такой сюжет претерпевал, будучи перенесенным в существенно новый для него контекст, где речь шла о достижении примирения уже не между стоящими на разных ступенях социальной лестницы простолюдином-исландцем и правителем Норвегии, но между равными и знатными представителями древнескандинавского общества.