Испанец. Священные земли Инков

Как бы ему хотелось остаться здесь на несколько часов, чтобы полюбоваться самой искусной ювелирной работой на свете, однако солдаты жестами ясно дали понять, что необходимо поторопиться, и он последовал за ними внутрь величественного здания, стены которого были возведены из гигантских каменных блоков, подогнанных друг к другу настолько точно, что в стык между ними невозможно было воткнуть даже конец его меча.

Внутри черные стены мгновенно стали золотыми, поскольку от пола до потолка их покрывала толстая золотая пластина, и свет факелов, отражаясь с обеих сторон, был таким ярким, что андалузцу на несколько секунд пришлось сощурить глаза, чтобы они привыкли к столь неожиданному сиянию после уличной темноты.

Время от времени в центре очередной стены вырисовывался силуэт животного или птицы, выложенный из изумрудов, и у андалузца возникло чувство, что это все не наяву и никто не вытаскивал его посреди ночи из постели, поскольку лишь в самом бесконтрольном сне допускается столь расточительное отношение к сокровищам.

– Невероятно! – бормотал он, качая головой. – Быть того не может. В мире просто не существует столько золота.

Оказалось, что существует. Его было все больше и больше по мере того, как они проходили помещение за помещением, и когда наконец вступили в самое большое из них, Алонсо де Молина несколько секунд стоял, словно пригвожденный к месту, разинув рот и завороженно глядя на почти трехметровый толстый диск солнца, усыпанный драгоценными камнями, который висел позади высокого трона.

– Боже милосердный! – воскликнул испанец. – Да здесь сокровищ больше, чем во всех европейских дворцах вместе взятых.

– Смотри в пол!

– Что?

Чабча Пуси, который нес на плечах небольшой мешок из шкур альпаки и был бледнее снега на горной вершине, повелительно кивнул головой, указывая вниз:

– Смотри в пол и не поднимай взгляда!

Испанец повиновался и застыл на месте, заметив, как через боковую дверь в зал вошла небольшая группа людей. Он почти не дышал, пока не услышал легкий щелчок, и курака прошептал ему:

– Можешь поднять голову, но, когда Инка на тебя посмотрит, ни в коем случае не отводи взгляда… Таков ритуал.

Уаскар – человек, которому было слегка за тридцать, небольшого роста, но с высокомерным выражением лица, пронзительными глазами, которые казались золотистыми, в роскошных одеждах, усыпанных камнями, – уселся на трон и с явным любопытством, возможно, с некоторой долей растерянности разглядывал чужестранца.

– Добро пожаловать в Куско! – властно произнес он: в его голосе чувствовалось напряжение. – Правда ли, что ты говоришь на моем языке?

– Правда.

– Ты пришел с миром?

– Где же мои армии, если бы не мир направлял мои шаги?.. Какой вред я мог бы в одиночку причинить самой могущественной из существующих империй?..

Инка повернулся к четверке старцев, которые стояли, отступив на шаг назад, по его левую руку, и, по всей видимости, дал им понять, что удовлетворен тем, что услышал. Затем, после некоторого размышления, снова вонзил в испанца свой сверлящий взгляд и спросил:

– Неужто ты бог?

– Боги, как и короли, узнают друг друга… – уклончиво ответил Молина. – Я никогда не поставлю под сомнение, что ты перворожденный сын Уайны Капака, потомка Манко Капака, основателя Империи и в свою очередь потомка Солнца.

Вероятно, Уаскару требовалось время, чтобы обдумать каждую фразу, поэтому он лишь долго смотрел на свои руки, словно они вдруг с силой притянули к себе его внимание. Наконец, не поднимая головы, поинтересовался:

– Какова настоящая цель твоего путешествия?

– Узнать тебя.

– Зачем?

– Разве должна существовать особая причина, чтобы узнать Сына Солнца?

– Это не ответ на мой вопрос, но я попробую задать тебе другой: что ты знаешь о моем брате Атауальпе?

– Что он твой брат всего лишь наполовину, и что в его жилах кровь Инков не течет свободно. Его мать не ведет происхождение от Солнца.

– Он подчинится моей власти?

– Нет.

– Как ты можешь быть так уверен? – удивился тот. – Он тебе это сказал?

Испанец убежденно ответил:

– Я никогда с ним не разговаривал, но раз уж он считает себя настоящим Сыном Солнца и зашел так далеко, то его достоинство не позволит ему пасть к твоим ногам.

– Я не претендую на то, чтобы он пал к моим ногам, – простодушно ответил тот. – Я только хочу, чтобы он признал, что я единственный Инка, и согласился, что страну нельзя делить. – Он помолчал и вдруг произнес переменившимся голосом: – Я не хочу войны.

Именно эта перемена в голосе, больше, чем слова, помогла Алонсо де Молине понять, что с виду всемогущий Инка Уаскар, прямой потомок Бога Солнца и абсолютный повелитель Империи инков, был на самом деле неуверенным в себе человеком, а главное, он сомневался в результате вооруженного противостояния со своим агрессивным и амбициозным единокровным братом.