Испанка. История самой смертоносной пандемии

Но потом все стало действительно серьезно: 400 умерших за день в Филадельфии… 20 смертей в Колорадо и Нью-Мексико… 400 умерших в Чикаго… В Эль-Пасо, где в один день похоронили семь солдат (и это было только начало), отменены все массовые и развлекательные мероприятия… Ужасная вспышка в аризонском Уинслоу… Казалось, будто артиллерийские орудия подтягивают все ближе и ближе, чтобы начать обстрел.

Это прекрасно прочувствовал и выразил Уильям Максвелл из маленького иллинойсского городка Линкольн в 50 км от Спрингфилда: «Мои первые воспоминания об эпидемии — какая-то беда в армии. Казалось, не было никаких причин бояться, что это коснется и нас. И все же эпидемия медленно, но неумолимо приближалась. Тревожные слухи достигли и нашего крошечного городка на Среднем Западе… Было такое чувство, что к нам приближается какая-то опасная тварь»[688].

Ли Рей, житель Мидоу (штат Юта), городка в 160 км от Прово, вспоминал: «У нас в городке все беспокоились, потому что болезнь двигалась к нам, на юг, вдоль шоссе, и мы были следующими»[689]. Люди видели, как грипп захватил Пэйсон, потом Сантакин, Нифай и Милс. Он подбирался все ближе и ближе. Жители установили на шоссе огромный транспарант с призывом не заезжать в Мидоу. Но почтальон все равно заезжал.

От гриппа было не скрыться, грипп подползал все ближе — вот он в соседнем городе, а вот уже в соседнем квартале, в соседнем доме, в соседней комнате. Газета Arizona Daily Star, выходившая в Тусоне, призывала читателей не подхватить «Испанскую истерию»[690]. Официальная рекомендация Аризонского совета здравоохранения, как избежать заразы, заканчивалась традиционно: «Не волнуйтесь!»

«Не поддавайтесь страху!» — повсеместно кричали газеты. «Не поддавайтесь страху!» — кричали они в Денвере, Сиэтле и Детройте, в Берлингтоне (Вермонт), в Берлингтоне (Айова) и в Берлингтоне (Северная Каролина), в Гринвилле (Род-Айленд), в Гринвилле (Южная Каролина) и в Гринвилле (Миссисипи). И всякий раз, публикуя этот призыв, — «Не поддавайтесь страху!» — газеты пугали людей еще сильнее.

Вирус двигался от Восточного побережья на запад и на юг — по водным и железнодорожным путям. Чудовищными валами он захлестывал крупные города, волнами проносился по маленьким городкам, потоками омывал деревни, ручьями тек в поселки, тоненькими струйками просачивался в дома. И вода, как при Великом потопе, покрывала все и уравнивала всех.

Альбер Камю писал о чуме: «То, что верно в отношении недугов мира сего, верно и в отношении чумы. Возможно, кое-кто и станет лучше»[691]^{19}.

Одним из людей, которым грипп помог «стать лучше», был доктор Ральф Маршалл Уорд. В свое время он оставил медицину — отнюдь не из деловых соображений — и принялся разводить скот.

Уорд, интеллектуал, глубоко интересовавшийся фармакологией, был выдающимся врачом, весьма известным в Канзас-Сити: его кабинет и аптека располагались на первом этаже здания биржи Stockyard. Но Канзас-Сити — крупный железнодорожный узел, и с его лечебницей соседствовали депо и склады. Большую часть его пациентов составляли железнодорожные рабочие, травмированные в результате несчастных случаев. Он выполнял ампутацию за ампутацией, он лечил истерзанных людей, которых немилосердно резала сталь. У рабочих были покалечены руки и ноги, а Уорду такая работа калечила душу.

^{Сиэтл, как и многие другие города США, стал городом людей в масках. Волонтеры Красного Креста сшили десятки тысяч масок. Их носили все полицейские. В них маршировали по городу солдаты.}

Он был сыт по горло страданиями. От ковбоев, перевозивших скот на север от Канзас-Сити и приходивших к нему лечить ранения и травмы, он немало узнал о разведении крупного рогатого скота, поэтому решил купить небольшое ранчо в 1600 км от Канзас-Сити, близ Сан-Бенито в Техасе — почти у мексиканской границы. Было это незадолго до войны. Во время долгого пути на юг они с женой договорились никогда не упоминать о том, что он работал врачом. Однако в октябре 1918 г. грипп пришел на его ранчо. Несколько работников заболели, и Уорду пришлось их лечить. Слух об этом быстро разлетелся по всей округе.

Через несколько дней жена Уорда проснулась от какого-то непонятного приглушенного гула. Она вышла из дома и в утреннем полумраке увидела на горизонте людей. Их были сотни, и, казалось, они стеной закрывают горизонт. Когда люди подошли ближе, стало ясно, что это мексиканцы: кто-то ехал верхом на мулах, но большая часть шла пешком; женщины несли детей, мужчины несли женщин. Это была толпа изможденных, измученных людей, страдающая и испуганная толпа. Она громко позвала мужа. Он вышел, застыл на крыльце и только выдохнул: «О господи…»