Испанка. История самой смертоносной пандемии

Важная составляющая этих взаимоотношений — способность политических лидеров понимать, что такое истина, и принимать ее. Единственный урок, который можно извлечь из пандемии 2009 г., — власти слишком многих стран оказались на это не способны. У руководства западных стран (и не только), а также у Всемирной организации здравоохранения были готовы планы на случай пандемии. Это были разумные планы, они включали в себя грамотные рекомендации. Многие из этих планов пытались ограничить роль личности путем изложения конкретных шагов, которые следует предпринять (или не предпринимать) на основании определенных критериев и факторов. Однако планирование не равнозначно подготовке, и слишком многие политические лидеры проигнорировали эти планы. Поначалу чиновника мексиканского правительства, который отвечал за чрезвычайные ситуации в области здравоохранения, вообще не звали на многие встречи высокого уровня, посвященные пандемии. В Бразилии были проблемы с распространением информации, а в южных регионах страны отмечались самые высокие в мире показатели смертности. Министр здравоохранения КНР Чэнь Чжу заявил, что пандемия не коснется Китая и что вирус не попадет на китайскую землю: «Мы уверены, что предотвратим эпидемию и сможем сдержать распространение вируса гриппа H1N1». Франция требовала, чтобы Евросоюз отменил все рейсы в Мексику и из Мексики. В Египте забили всех свиней. Индия задумывалась, не закрыть ли на карантин населенные пункты, где был выявлен грипп. Однако все эти меры были бесполезны. Мексика потратила 180 миллионов долларов на борьбу с вирусом, но понесла экономические потери в размере 9 миллиардов долларов из-за нерациональной реакции торговых партнеров[1021]. Не слишком-то благоприятный результат, если наша задача — стимулировать открытость и прозрачность властей в случае новой эпидемии…

Возможно, хоть и недоказуемо, что за этими мерами стоял лишь политический расчет: так, в Египте только политически дискриминируемые христиане-копты едят свинину, а забой свиней позволил правительству изобразить, будто оно что-то делает. Возможно, чиновники реагировали эмоционально, а не рационально. Возможно, сыграло свою роль и то, и это. Эмоции — это не отсутствие логики, но эмоции извращают логику.

Впрочем, неважно, делали ли политики в популистских целях что-то в лучшем случае непродуктивное или же их действия были продиктованы некомпетентностью и страха. Важно, что слабое звено любого плана — это человеческий фактор, фактор политического лидерства. Ситуация 2014 г. с лихорадкой Эбола — всего лишь очередное подтверждение этого тезиса.

В 1918 г. случился кошмар, настоящий кошмар. Кошмар был в том, что смерть выбирала свои жертвы случайно. И в том, что самые здоровые и сильные оказались самыми уязвимыми.

Но какой бы ужасной ни была сама болезнь, государственные чиновники и средства массовой информации немало поучаствовали в создании этого кошмара — но не подогревая страх, а, напротив, замалчивая масштабы эпидемии, пытаясь успокоить людей. У пиарщиков в последние десятилетия появилась новая специализация — «коммуникация риска», обмен информацией по рискам. Мне не нравится сам термин. Но самый главный урок, который следует извлечь из пандемии 1918 г., — важность правды. От «коммуникации риска» попахивает манипуляцией — манипуляцией правдой. Но правдой не надо манипулировать. Правду надо говорить.

Ужас рождается в темных закоулках сознания — как неведомый зверь, крадущийся за нами по пятам в джунглях. Боязнь темноты — почти физическое воплощение этого ужаса. Фильмы ужасов играют на нашем страхе перед неведомым, перед неясной угрозой, которую мы не видим и от которой нет спасения. Но как только в кадре появляется само чудовище, страх становится конкретным и ослабевает. Нет, сам страх никуда не уходит. Уходит паника, порожденная неизвестностью. Воображение уступает место наблюдению.

В 1918 г. ложь чиновников и прессы не давала страху стать конкретным. Общество не могло никому и ничему доверять — и ничего не знало. Строго говоря, основа любого общества — это доверие, и когда доверие рухнуло, люди стали отдаляться не только от власть имущих, но и друг от друга. Страх пропитал все общество, страх мешал людям заботиться о родных, не давал волонтерам приносить еду семьям, где все болели и поэтому голодали, страх не позволял дипломированным медсестрам выполнять свой долг. Страх, а не болезнь, угрожал расколоть общество. Виктор Воган — осторожный человек, известный своим взвешенными суждениями, отнюдь не преувеличивал, предупреждая, что «за следующие несколько недель цивилизация может исчезнуть с лица Земли».

Итак, окончательный урок 1918 г., урок простой, но наиболее трудный для усвоения, заключается в том, что облеченные властью люди должны всеми силами подавлять панику, которая может вызвать в обществе страшное отчуждение. Когда каждый сам за себя, общество становится недееспособным. Цивилизация может этого не пережить — ведь само слово «цивилизация» происходит от латинского слова civilis, «гражданский».