Испанка. История самой смертоносной пандемии

Правда, надежды на то, что болезнь удастся сдержать, рухнули задолго до этого. Еще 3 сентября один гражданский поступил в Бостонский госпиталь с гриппом. На следующий день заболели курсанты военно-морской радиотехнической школы в Гарварде, расположенной на противоположном от Бостона берегу реки Чарльз.

А потом ад разверзся в Кэмп-Дивенс.

Глава шестнадцатая

Кэмп-Дивенс занимал 2 тысячи гектаров на склонах пологих холмов в 60 км к северо-западу от Бостона. Территория лагеря включала и великолепные угодья на берегу реки Нашуа, и некогда густой лес, от которого к тому времени остались лишь одни пни. Подобно другим военным лагерям, возводили его удивительно быстро — со средней скоростью 10,4 строения за сутки. В августе 1917 г. лагерь принял первые 15 тысяч солдат, хотя был еще не достроен — сточные воды сливали прямо в Нашуа.

Как и в большинстве других лагерей, солдаты здесь страдали от кори и пневмонии. Но в лагере был первоклассный медицинский персонал. У инспектора, придирчиво проверявшего лагерь, осталось о нем прекрасное впечатление — в том числе и о состоянии кухни: «Офицер, отвечающий за кухню и столовую, толковый и бдительный»[348].

Итак, в Кэмп-Дивенс работали настолько знающие медики, что Фредерик Расселл был готов положиться на них при проведении нескольких новых крупных исследований. Для одного из них требовалось выявить корреляцию между наличием стрептококков в полости рта здоровых солдат и частотой стрептококковых инфекций горла и глотки. Для другого следовало установить, почему чернокожие солдаты болеют пневмонией чаще белых. Третье исследование касалось кори. В конце лета в Кэмп-Дивенс майор Эндрю Селлардс получил от одного больного корью инфекционный материал и пропустил его через фарфоровый фильтр, чтобы выделить вирус, затем ввел полученный фильтрат четырем обезьянам, а 29 августа начал вводить его добровольцам[349].

Единственной проблемой Кэмп-Дивенс было то, что его построили в расчете на 36 тысяч солдат. На 6 сентября в лагере находилось больше 45 тысяч. Однако госпиталь лагеря мог вместить 1200 больных, а на тот момент на излечении было всего 84 пациента[350]. При наличии клиницистов, способных проводить одновременно несколько научных исследований, хорошо подготовленных врачей и медицинских сестер, а также с учетом практически пустого госпиталя Кэмп-Дивенс, казалось, был готов к любым неожиданностям.

Это была иллюзия.

За неделю до первых сообщений о заболеваниях в порту в Бостоне уже били тревогу руководители органов общественного здравоохранения: «В близлежащем лагере Кэмп-Дивенс в третью неделю августа выявлены случаи пневмонии. Очевидно, подтверждаются опасения, что среди солдат эпидемия гриппа»[351].

Возможно, всплеск заболеваемости в Кэмп-Дивенс стал результатом передачи инфекции из плавучей казармы у причала Содружества, но с тем же успехом вспышка в лагере могла возникнуть и независимо от порта. Возможно даже, что болезнь распространилась на Бостон из Кэмп-Дивенс. Как бы то ни было, 1 сентября пневмония была выявлена еще у четырех солдат в лагере, и больных отправили в госпиталь. В течение следующих шести дней были диагностированы еще 22 случая пневмонии. Правда, ни в одном из них у больных не был заподозрен грипп.

А 7 сентября в госпиталь был доставлен один солдат из роты D 42-го пехотного полка. Его мучили такие сильные боли, что он кричал от малейшего прикосновения к коже. Больной бредил. В госпиталь он поступил с диагнозом «менингит»[352].

На следующий день госпитализировали больше десяти солдат из его роты с подозрением на менингит. Диагноз выглядел вполне обоснованным. Симптомы болезни вовсе не напоминали симптомы гриппа, а всего несколько месяцев назад в лагере уже наблюдали небольшую вспышку менингита, и врачи, не страдавшие от больного самолюбия, даже вызвали на помощь Розенау. Он прибыл лично — в сопровождении шести бактериологов. В течение пяти дней ученые работали чуть ли не круглые сутки. Были выявлены и изолированы 179 больных и носителей менингококков. Розенау уезжал в полном восхищении от армейской медицины, несмотря на то, что значительную часть работы выполнил он сам и приехавшие с ним специалисты. Розенау доложил своему военно-морскому начальству, что ни один флотский госпиталь не справился бы с такой задачей…

Не прошло и нескольких дней, как другие подразделения тоже начали сообщать о случаях гриппоподобных заболеваний. Хотя медицинский персонал Кэмп-Дивенс и был прекрасно подготовлен, но все же поначалу врачи лагеря не связали все эти случаи ни друг с другом, ни со вспышкой на причале Содружества. Не было даже попытки организовать карантинные мероприятия. Само слово «грипп» не фигурировало в историях болезни в первые несколько дней: медикам казалось, что налицо случаи «эпидемического заболевания, которое весной поразило множество лагерей»[353]. Люди по-прежнему толпились в казармах и столовых. Прошел день. Два дня. Затем появился весьма красноречивый рапорт: «В двух словах — рванул грипп»[354].