Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

17 декабря 1941 г. в ходе обороны городов Ленинградской области — Волхова и Тихвина, по директиве Ставки Верховного Главнокомандования был создан Волховский фронт.

Передышка получилась короткой. Уже 24 декабря Красная армия, развивая в целом успешное наступление западнее Тихвина, продолжила атаки против испанцев. И хотя действия РККА носили сковывающий характер, немцам и их союзникам вновь пришлось нелегко. Замерзший Волхов препятствием не являлся, и позиции Голубой дивизии на западном берегу несколько раз переходили из рук в руки.

На войне ошибки допускают все. Но промахи могут происходить не только из-за упорно обороняющегося врага, но и из-за голода, плохого обмундирования, незнания местности. Понятно, что испанские солдаты, некоторые из которых получили боевой опыт во время гражданской войны или войны в Северной Африке, были совершенно не приспособлены к снегу и морозам. Советские командиры не раз отмечали это: «Цепь солдат противника по глубокому снегу медленно продвигается от Большого Замошья в направлении к Малому. Их цель — прорвать кольцо окружения и вызволить из Малого Замошья находящихся там своих солдат и офицеров.

В бинокль мне было видно, как по глубокому снегу, где кучей, где цепью, понуро идут люди. Мороз был небольшой, от 15 до 20 градусов. На руках наступающих болтаются винтовки, а сами руки засунуты в рукава шинелей. Враги не в силах взять оружие в руки. Замерзли напрочь. Всего их человек шестьдесят, но считать некогда.

Соскочил с елки и говорю своим шести бойцам, что эти „вояки“ нам не страшны, снег их пленил, и из него они не выберутся не то что бегом, а даже нормальным шагом. Офицер тоже, видимо, выбился из сил, подгоняя солдат хриплым голосом все тише и реже. Наверное, это были испанцы, на немцев не похожи, действуют неумело»[297].

Во время боевых действий постоянно не хватает людей, причем на самых важных участках. Несмотря на помощь природы, советским солдатам пришлось нелегко, обороняющихся красноармейцев было очень мало. «Все же обстановка менялась не в нашу пользу. То, что нас очень мало, и фланги наши открыты, и что окружение гарнизона противника в Малом Замошье чисто символическое, противнику скоро будет известно. И финал для нас будет печальным»[298].

Но на войне иногда случаются чудеса, о которых выжившие вспоминают и через много десятков лет: «Повернулся назад и вижу: к нам идут два бойца с 50-миллиметровым минометом и с несколькими лотками мин. Спросил, откуда вы? Ответили, что ротный прислал.

Мы усилили огонь и минометный, и стрелковый. Пулемет противника замолк окончательно. Основная часть наступающих была перебита. Офицеру, видимо, тоже досталось, так как его голоса не стало слышно. Как только два наших минометчика открыли огонь, часть вражеской пехоты повернула обратно, на ходу подбирая своих раненых. Вскоре все стихло. Противник не знал, что обороны у нас практически не было, кроме горстки людей на наблюдательном пункте и двух минометчиков с ротным минометом»[299].

Но скрывать свои истинные силы от противника долго не удалось: «Разведка противника, конечно, выяснила, что оборону держало мало людей, а стало еще меньше. Этим и воспользовались испанцы из 250-й пехотной дивизии, перейдя в наступление на наши позиции.

Весь день были жаркие бои. То они нас окружат, мы прорвемся и их атакуем, снова окружат, наши опять вырвутся, сминая их цепи. Помогало то, что этих вояк мы знали и считали их слабыми воинами в их еще к тому же и летней одежонке. Помню, после очередной нашей контратаки противник отступил и оставил убитых. И вот лежит убитый офицер, на нем — хромовые сапожки. Видимо, натянуты на ноги с тонкими носками. Ну, как тут на морозе воевать? А с другой стороны — кто его к нам звал?»[300].

Самые горькие воспоминания солдат связаны с потерями боевых друзей, самых лучших, самых смелых: «В одной из схваток солдаты противника окружили расчет нашей 45-миллиметровой пушки. Отбивались ребята яростно и дружно. Расстреляли все снаряды. Подхватили за станины свое орудие и одной рукой каждый тянет его, а другой рукой из автомата ППШ бьет по испанцам. Так вместе с пушкой прорвались через их цепь.

В этих боях мы потеряли своего лучшего разведчика, любимца батареи Николая Лебедева, и его тело осталось на нейтральной полосе ближе к противнику. А где-то в далекой деревушке жила его мать, совершенно одинокая старушка»[301].

Испанцы также испытывали подобные чувства к павшим товарищам: «По пути им встретился замерзший и уже обледеневший труп. Они перевернули его. Фелипе. Теперь Мария с ребенком остались одни… Жаль… В Посаде он получил Железный крест, а теперь окоченел здесь, далеко от родины. Вся эта война — большая куча mierde[302]!»[303].