Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Испанские офицеры с недовольством отзываются о Германии, ибо германские офицеры имеют много привилегий перед испанскими. На родину солдаты также не хотят возвращаться, ибо там голод. Разговоры о смене испанской дивизии исчезли и теперь уже нет надежды на уход с фронта. Большинство пленных — добровольцы, вступление в дивизию с целью улучшить материальное состояние. Теперь они разочарованы в этом. Опросом также установлено, что наиболее слабым в боевом и политико-моральном отношении является 263-й пехотный полк»[285].

Безусловно, даже в серьезном документе, предназначенном для служебного пользования, с грифом «совершенно секретно», у пишущего его человека есть соблазн как-то приукрасить ситуацию. Тем более если это относится к концу 1941 г., когда поводов для оптимизма у советской стороны было очень мало. Но анализируя различные опросные листы, приходишь к выводу: слишком много зла принесла Испании гражданская война.

При этом не следует автоматически делить всех солдат Голубой дивизии на убежденных фалангистов (т. е. плохих) и скрытых республиканцев (т. е. хороших). Бывшие республиканцы или люди, насильственно мобилизованные в республиканскую армию, насмотревшись на преступления своих товарищей против священнослужителей или просто зажиточных граждан, вполне могли стать фанатичными фалангистами. Что касается так называемых «романтиков фаланги», то они могли быть весьма сильно разочарованными послевоенными реалиями у себя в стране, а также ситуацией, в которую они попали в России. Уже упоминавшийся фалангист-романтик Дионисио Ридруэхо так рассказывал о войне на Восточном фронте советскому журналисту через много лет после ее окончания: «Нам внушали, что в России живут дикари, способные быть только рабами. Мы же увидели людей, горячо любящих свою родину и готовых отдать все, даже жизнь, лишь бы она была свободной. Они имели все основания ненавидеть нас, чужеземных оккупантов. Однако я лично почувствовал со стороны населения оккупированных нами территорий не столько ненависть, сколько презрение к нам, двинувшимся наподобие стада баранов за лживым фашистским пастырем. Это был урок, который глубоко запал в мою душу»[286].

Ридруэхо стал фалангистом, так как считал, что традиционные буржуазные ценности себя полностью дискредитировали: «В Испанскую фалангу я вступил в 1933 году, когда мне исполнился двадцать один год. Что привлекло меня, студента, изучавшего право и писавшего стихи, в этой организации, которая ставила грубую силу выше закона? Пожалуй, как раз культ насилия. Я видел вокруг себя массу злоупотреблений, творившихся под флагом законности. Крупный капитал и государственная бюрократия измывались, как хотели, над простыми людьми. Фаланга же призывала покончить с коррупцией и злоупотреблениями. Она проявляла готовность добиться этих целей путем установления твердой власти „революционно настроенного меньшинства“ и насаждения военной дисциплины»[287].

Последствия гражданской войны сказывались и в далекой России. Как уже отмечалось, у некоторых солдат родственники находились в Советском Союзе, кто-то воевал в республиканской армии, а у очень многих события 1936–1939 гг. прошли непосредственно через семьи.

В конце 80-х гг. XX в. некоторые журналисты ханжески утверждали, что в разрушении древних памятников Новгорода виновны советские войска. Мол, они его обстреливали на протяжении нескольких лет, а немцы захватили очень быстро. Здесь следует обратиться к показаниям испанских солдат, где они описывают свои оборонительные сооружения, находящиеся или около памятников архитектуры или в них самих: «Основная огневая позиция 8-й батареи находится в 100 м западнее церкви на южной окраине Аркажи. Основной наблюдательный пункт — возле Юрьевского монастыря. Возле орудий находится 30–40 снарядов. В Юрьевском монастыре находится до 60 человек.

Зимнего обмундирования солдаты не получали. На батарею имеется 3 пары бот и три зимних шинели для часовых.

В Юрьевском монастыре живут в домах, но имеются также землянки-убежища, которые занимаются по сигналу»[288].

Слухи на войне — тема исключительно интересная для понимания внутреннего мира солдата. Они могли быть совершенно разными, начиная от фантастических и заканчивая вполне правдоподобными. Вот о каких слухах поведал Висенте Кальво Гонсалес: «Вино солдаты практически не получают, но ходили слухи, что из Испании прибыл в Новгород поезд с табаком, коньяком, вином и т. д. Настроение среди солдат пониженное. Только и разговаривают о том, когда закончится война, когда вернутся снова в Испанию.

Среди солдат также распространены слухи о том, что русские подготовлены к химической войне лучше, чем немцы.

О партизанах слышал, что действуют в испанском тылу. Очень часто стреляют по наблюдательным пунктам. Нас предупреждали, что в партизанской борьбе также принимают участие и женщины»[289].