Испанская дочь

– Мне кажется, это было году в 1914-м или в 1915-м. Как там звали эту девицу?

Лизардо пожал плечами.

– Ну, к примеру, назовем ее Марией, – продолжал отец. – Она два месяца приходила делать уборку в мастерской. – Тут он повернулся к сыну помоложе: – Ты ее помнишь, Карлос?

Тот кивнул:

– У нее был дивный голос.

– О да! – усмехнулся старый мастер. – Она постоянно пела, когда подметала или мыла шваброй пол. А этот вот – указал он на Карлоса, – был просто заворожен ее голосом. Он считал, что в Гуаякиле нет никого очаровательнее, чем она.

– Отец…

– Но не могу не согласиться: было в ней нечто особенное. Несмотря на всю ее бедность, она всегда была очень опрятна. Одежда неизменно чистая, юбки накрахмалены. В ней чувствовалось то, что называется благородством кровей, и к тому ж она была весьма смышленой девушкой. Уж не знаю, где и как ей довелось научиться читать и писать, но в скором времени она стала помогать вот этому вот простачку, – указал он подбородком на младшего сына, – вести приходы и расходы. Тебе не следовало так ей доверять!

– Да всем нам не следовало, отец, – вступился за брата Лизардо.

Боливар покачал головой.

– Однажды она не пришла на работу, – продолжал он. – Мы все решили, что она просто заболела, и не придали этому особого значения, хотя она всегда была очень работящей и пунктуальной. Но потом, в тот же вечер, мы заметили, что нескольких часов у нас недостает. И эти вот были одними из пропавших.

Лизардо бережно погладил пальцем футляр.

– Мы, разумеется, вызвали полицию. Точнее, я вызвал. Этот вот был просто в шоке и готов был клясться на могиле матери, что эта девушка не способна нас обокрасть. – Он поглядел на Карлоса и тяжело вздохнул. – Влюбленные мужчины, знаете, порой такие идиоты!

Я сделала вид, будто не замечаю, как запунцовели щеки у младшего его сына.

– И тем не менее она нас обнесла, – продолжал старый часовщик. – Спустя пару дней полицейские ее нашли. Она оказалась членом воровской шайки и занималась тем, что продавала краденое. Как выяснилось, она работала на своего отчима.

«На отчима?!» – у меня аж участился пульс.

– И что с ней было дальше? – спросила я вслух.

– Отправилась за решетку на какой-то срок. А потом мы уже потеряли ее след.

– Нам удалось вернуть все, что пропало, кроме этих часов, – добавил Лизардо.

– И все это учит тому, что никогда и никому не следует доверять полностью, – покачал головой отец. – Тебе кажется, будто кого-то очень хорошо знаешь, а потом стоит оказаться к нему спиной – и он в эту спину тебя ударит. – Боливар наставил палец на старшего сына, словно преподавал ему урок, не пошедший на пользу младшему. – Единственный на свете бог – это деньги. Это единственное, во что можно верить.

– Отец… – насупился Лизардо.

– Хочешь не хочешь, а это так, – покивал старый мастер и посмотрел на меня: – Вот и вся история.

– Я бы хотел выкупить эти часы и оставить их у себя, – сказала я. – Если вы, конечно, не возражаете.

– Очень великодушно с вашей стороны, – молвил старший брат.

– Ну, мне кажется, это справедливо. Вы заслуживаете плату за свой труд, пусть даже и девять лет спустя.

Тут его отец стукнул кулаком по стойке:

– О! Вспомнил!

Все втроем мы дружно повернулись к нему.

– Вспомнил, как ее звали, – просиял он так, будто нашел разгадку тайны века, и зловещим голосом сообщил то, что лишь подтвердило мое предположение: – Ее звали Элиза.

Глава 38

Переночевала я в доме у Аквилино. Адвокат был достаточно тактичен, чтобы не расспрашивать, где «дон Кристобаль» побывал, я же в свою очередь тоже ничего не стала объяснять. На следующий день я возвратилась на асьенду. Когда я приехала, уже почти настала ночь и в доме было тихо и темно. Поскольку я целый день ничего не ела, то сразу же направилась на кухню. Но не успела я до нее дойти, как оттуда донеслись приглушенные рыдания. Ясно было, что плачет женщина, но кто именно – Анхелика или Каталина – было не разобрать.

Мне срочно нужно было перекусить, если я не хотела где-нибудь свалиться в обморок, и в то же время не хотелось вторгаться в ее уединение и нарушать такой личный момент.

Не успела я решить, что делать, как дверь в кухню открылась, и передо мной предстала Анхелика с носовым платком в руке. Быть может, Мартин ей рассказал, кто я такая? Я затаила дыхание.

– Дон Кристобаль, это вы! Прошу меня простить, я не знала, что вы сегодня вернетесь. В городе видели вчера, как вы уплывали с доном Аквилино.

– Да, он предложил отвезти меня к дантисту в Гуаякиль.

– Это хорошо, – кивнула она и указала на серебряный чайничек на кухонном столе: – Я только заварила чай с Hierba Luisa[79]. Не желаете присоединиться?

Глаза у Анхелики были опухшими от слез. А еще я ни разу не видела у нее на голове такой беспорядок. Даже по утрам она обычно бывала тщательно прибрана.

– Нет, благодарю вас. Что-нибудь случилось?

– Нет… То есть да. – Сев на стул, она высморкалась в платок.

– Хотите, поговорим об этом?

Анхелика кивнула, и я опустилась на стул рядом с ней.