Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Едва ли можно считать, что конституционные изменения, которые Филипп протолкнул через кортесы в Тарасоне под нависающей тенью королевской армии, имели какие-то далекоидущие цели. Напротив, несмотря на открывшуюся перед ним возможность привести арагонские законы в соответствие с законами Кастилии, Филипп решил сохранить полуавтономную политическую систему Арагона практически без изменений. Таким образом, и то, как он осуществил присоединение Португалии, и его ответ на восстание в Арагоне показали, что он остался верен своим обязательствам и отцовской концепции монархии, объединявшей отдельные государства, каждое из которых связывали с сувереном традиционные для него законные узы, и каждое из которых продолжало существовать независимо от других в соответствии со своей исторически сложившейся системой управления. В случае с Арагоном решение Филиппа себя оправдало, и в период правления дома Габсбургов арагонцы больше никогда не восставали. Но факт остается фактом, при Филиппе II недовольству некастильских стран империи было позволено копиться, а фундаментальная проблема устройства монархии оставалась нерешенной. Португальцы и арагонцы по-прежнему жаловались на пренебрежение со стороны короля, который редко посещал их и не жаловал их аристократам высокие посты. Он по-прежнему был окружен катильцами, и они невольно считали его «кастильским» королем. Благодаря одному из тех компромиссов (таких частых для Филиппа II), что, как правило, ведут к проигрышу во всех отношениях, арагонская федералистская структура монархии сохранялась, как хотел бы принц Эболи, но не было сделано ничего для создания атмосферы взаимообмена и взаимодействия, которые только и могли заставить эту федералистскую систему работать. Вместо этого монархия оставалась империей с арагонской политической структурой и доминированием Кастилии. Такое решение не устраивало никого. Кастильцев возмущало, что они должны нести бремя имперской ответственности, не имея возможности навязать свою волю провинциям, укрывшимся под сенью своих «архаичных» законов и привилегий. Некастильские провинции возмущала кастильская монополия на государственные должности в монархии и кастильскую власть над королем, перестававшим быть королем этих провинций. В результате реальное объединение, которое предсказывал владениям короля Эрнандо де Акунья, ускользало от них. Внешне при Филиппе II существовали «один монарх, одна империя и один меч». Но к концу его царствования стало очевидно, что одного монарха на всех не хватало, одна империя была разобщенной империей, а один меч катастрофически затупился.

Глава 8. Блеск и нищета

Кризис 1590-х годов

В 1590-х годах появилось множество признаков того, что экономика Кастилии рушится под непомерной тяжестью имперских авантюр Филиппа II. Казавшийся неисчерпаемым поток серебра из Индий подталкивал короля к запуску огромных предприятий, сжиравших его доходы и делавших гору еще выше. Считается, что одна Непобедимая армада обошлась ему в 10 000 000 дукатов, и к середине 1590-х годов он, вероятно, тратил свыше 12 000 000 дукатов в год. Как долго король мог продолжать тратить такие суммы, в конечном счете определялось доходностью его владений как на полуострове, так и за его пределами, и есть все основания считать, что к 1590-м годам эта доходность приближалась к предельной.

Приток американского серебра составлял менее четверти годового дохода короля, остальное он получал за счет налогов, собираемых прежде всего в Кастилии, или за счет займов. К 1590 году стало ясно, что, несмотря на значительное увеличение encabezamiento в 1575 году, традиционные источники доходов Кастилии не соответствовали потребностям короны. Ни alcabala, ни внеочередных servicios больше не хватало, и Филипп счел необходимым с 1590 года дополнить их новым налогом, которому суждено было сыграть большую роль в налоговой истории Кастилии XVII века.

На самом деле этот налог, одобренный кортесами, представлял собой акциз, который тщетно пытался ввести еще Карл V в 1538 году. Получивший название millones, поскольку он исчислялся в миллионах дукатов, а не в традиционных мараведи, налог поначалу составил 8 000 000 дукатов за период в шесть лет, и способ сбора денег оставлялся на усмотрение городов. Однако после 1596 года он был повышен до 1 300 000 дукатов в год. Эти деньги предполагалось собирать в виде sisas на основные продукты питания, и в 1600 году основные и дополнительные сборы, вместе взятые, составляли субсидию в 18 000 000 дукатов, выплачиваемую в течение шести лет. Этим консолидированным налогом облагались основные потребительские товары, прежде всего мясо, вино, масло и уксус, а его использование, обусловленное согласием кортесов, подразумевало определенные специфические нужды, такие как жалованье королевской охране и королевским чиновникам, содержание пограничных гарнизонов и королевских дворцов. Все, что оставалось сверх этого, шло на погашение королевских долгов и выкуп juros.