Испанские братья. Часть 2

Женщина говорила чуть слышным шёпотом. Карлос ещё недостаточно приучился к мерзостям тюрьмы, и с отвращением содрогнулся. Он сказал:

— В таком случае, я боюсь, Вы очень многим рискуете, проявляя обо мне заботу.

— Это я делаю ради Господа нашего Иисуса Христа, сеньор!

— О, Вы тоже любите Его имя! — слёзы радости задрожали на его ресницах.

— Тише, сеньор, тише! Насколько способна на это бедная необразованная женщина, я Его люблю, — ответила она боязливым шёпотом, — но что я Вам хотела сказать, так это то, что Ваш благородный господин брат…

— О, мой брат! — перебил её Карлос, — скажите мне о нём хоть слово!

— Только бы Вы, ваше благородие, говорили тише! Нас могут услышать. Он опять и опять приходил к моему хозяину и давал ему деньги, чтобы у Вас, Ваше благородие, было хорошее питание и другие необходимые вещи, что он, раз в нём нет страха Божьего, — конец фразы Карлос не расслышал, но ему нетрудно было его отгадать.

— Это не так важно, — ответил он, — но моя добрая подруга, не могу ли я передать ему что-нибудь, ну хоть слово…

Может быть, страстная мольба в его голосе разбудила в сердце женщины материнские чувства; она знала, что её собеседник очень молод, что он уже долгие месяцы в одиночестве, отрезан от прекрасного мира, в который только что вступил, и который теперь потерян для него навеки.

— Я всё сделаю для Вас, сеньор, что только в моих силах…

— Тогда передайте ему, что я здоров. Господь Пастырь мой. Попросите его, чтобы он прочёл весь этот псалом, но прежде всего, пусть он покинет город. Пусть уедет в Англию или в Германию, потому что я боюсь… я боюсь… нет, не говорите ему, чего я боюсь. Только просите его, чтобы он уехал. Вы обещаете?

— Я обещаю сделать всё, что смогу, Ваше благородие, пусть Бог даст утешение и ему и Вам.

— И пусть Бог вознаградит Вас, отважная женщина. Но ещё слово, если это Вам не во вред. Расскажите мне о моих братьях по заточению. Это доктор Лосада, Дон Хуан Понсе де Леон, фра Константин, Хулио Эрнандес, его ещё зовут Хулио эль Чико.

— Я ничего не знаю о фра Константине, я думаю, его здесь нет. Остальные, которых Вы назвали, уже были подвергнуты пыткам.

— О, не до смерти же? Скажите, они ещё живы?

— Есть вещи пострашнее смерти, сеньор, — ответила женщина, — даже мой хозяин, у которого вовсе нет человеческого сердца, был поражён твёрдостью духа Хулио. Он ничего не боится и, кажется, ничего не чувствует. Никакими муками не смогли выдавить из него хоть слово, которое бы кому-то было во вред.

— Господи, укрепи его! О, моя мать, — с возрастающей страстностью говорил Карлос, — если Вы с той же добротой, с какой относитесь ко мне, принесёте страждущему во имя Господа хоть стакан воды — то Ваша награда на небесах будет велика. Ибо придёт день, и этот мало кому известный человек займёт место у Божьего престола по правую руку Господа нашего в большой силе и славе.

— Я знаю, сеньор, и я…

Послышались шаги, Карлос замер. Женщина сказала:

— Это всего лишь ребёнок, пусть благословит её Бог. Но теперь я должна уйти, сеньор, ибо она пришла сказать, что отец её проснулся и готовится к своему ежедневному обходу.

— Отец? Вам помогает собственная дочка Беневидио?

— Именно так, сеньор. Благодарение Богу, я была её кормилицей. Но я не могу больше задерживаться ни на секунду. Прощайте, сеньор!

— С Богом, добрая мать! Пусть Он Вас вознаградит!

Да, она получит свою награду, только не здесь на земле, потому что тогда нужно было бы считать наградой, что Он счёл её достойной принять ради Него позор, страдания и темницу.

Глава XXXII. Долина смертной тени

Я чувствую позорный страх, что я совсем один

За славу Трона постоять Тобой поставлен был

Отец, о, мой Отец, внемли — бессильный и больной, -

Дай, чтоб не говорил я слов пустых перед Тобой

Но дай мне силы быть борцом, и имя Ты Своё

С любовью в сердце мне впиши — не буду посрамлён.

(С. Ментейт)

Карлос коротал многие бесконечные, медленно скользящие часы за тем, что вполголоса напевал псалмы и церковные гимны. Сначала он пел их громко, чтобы его могли слышать братья, но потом пришлось это оставить, потому что разгневанный Беневидио пригрозил ему кулачной расправой. Служанка Мария Гонсалес продолжала нести ему утешение в виде добрых слов и приятных даров, и дочка стражника ей при этом помогала.