Испанские каникулы

Меня удивляет, что ночные клубы здесь – вовсе не удел исключительно тинейджеров и двадцатилетних. Ходят туда люди всех возрастов, от шестнадцати и чуть ли не до семидесяти. При этом все они могут предпочитать одно и то же место, как, например, клуб в городке Сотогранде. Просто делят они его между собой по времени: с полуночи до двух ночи там сидит и танцует публика постарше: поужинают в ресторане и, не желая расходиться по домам, заглядывают сюда еще на бокал ьчик-другой вина или на коктейли. В два приходят “середняки” – потанцевать часов до четырех и угомониться. А уж в четыре подтягивается самый молодняк – они до этого времени плясали по другим клубам, которые теперь закрылись, и вот для “продолжения банкета” все стекаются сюда. И диск-жокеи, естественно, подбирают разную музыку для каждой компании.

Есть, правда, места, куда тинейджеры и соваться не станут: это где официантки разгуливают топлес, и где за танцполом есть отдельные комнаты для коротких “знакомств”. А один шестнадцатилетний сын наших друзей при упоминании определенного клуба в Пуэрто-Банусе утомленно заявил: “Вшивое место! Они там крэком торгуют, и еще там всегда драки”. Мы с Джеймсом тогда даже рты от удивления пооткрывали.

Вообще в теплое время года в Пуэрто-Банусе в основном тусуется народ англоговорящий и по пятницам и субботам его столько, что приходится продираться сквозь толпу; а к бару в некоторых клубах за всю ночь можно даже и не пробиться. И большинство девчонок одеты так, что в самой Москве это могло бы показаться вызывающим…

Глава 34

Молодые и симпатичные бюрократы. Полицейский участок, английские жулики и приглашения для виз. Испанец и английская стюардесса

Испанцы, как выяснилось, – ужасные бюрократы. Думаю, это связано с тем, что государственные служащие здесь получают довольно приличные по сравнению с остальными зарплаты, уволить их практически невозможно, и сидят они на своих должностях до пенсии. И составляют они двадцать процентов всего работающего населения. Короче, голубая мечта многих испанцев – устроиться на такую работу. Потому, видимо, они и плодят все эти ненужные инстанции, а инстанции – ненужные бумаги. Вот такой замкнутый круг.

При этом, в отличие от Москвы, где во всяких там жэках обычно работают совершенно полоумные тетки, тут в учреждениях обретается много молодых, симпатичных и образованных людей (помните, зарплаты-то у них неплохие). Меня так приятно удивляет еще одна вещь: приходишь к такому бюрократу, он сурово слушает про твои проблемы, но стоит тебе ему улыбнуться и буквально чуток пококетничать, как вдруг лицо его проясняется и приобретает какое-то беззащитное выражение, а потом он радостно начинает кокетничать в ответ. Причем происходит это не на словесном уровне, а на уровне всяких там полуулыбок и взглядов. А потом этот казавшийся суровым бюрократ охотно тебе помогает (а если не может помочь, то все же дает какой-нибудь полезный совет). И вы расстаетесь, довольные друг другом. Случается такое здесь на каждом шагу.

При этом для англичан все эти полуоттенки, как правило, недоступны: большинство из них, прожив тут несколько лет и даже десятилетий, часто так и не обучаются говорить по-испански и практически не общаются с местным населением. Так и живут своими английскими колониями, как, я представляю, в былые времена в разных уголках Британской империи. Оказывается, для англичан испанский язык ужасно труден, особенно в произношении: он ведь в этом немного похож на русский, со всякими звуками типа “Р” и “X”, которые англичанам не очень-то даются. Ну и потом, они же привыкли, что везде хоть кто-то и как-то да говорит по-английски. Испанцам это явно не нравится, и англичан они поэтому не очень-то жалуют. А если почитать газеты, то становится понятным, почему еще они их не любят: тут постоянно появляются истории про то, как поймали очередного английского жулика. И сами британцы говорят, что здесь надо быть очень осторожными и не знакомиться с кем попало: многие преступники, избегая английского правосудия, удирают сюда, в Испанию, и представляются совсем не теми, кто есть на самом деле.