Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга

И тут весьма вовремя неожиданно заявился Сережа Прядко, старинный приятель, с которым они вместе начинали служить родине — Ледников следователем прокуратуры, а Сережа опером в милиции. И если Ледников в какой-то момент по не слишком очевидным даже для себя причинам сошел с дистанции, то жилистый и азартный Прядко продолжал забег, и уже было ясно, что служебные перспективы у него весьма радужные. Ледников всегда знал: Сережа Прядко свое возьмет. И не имел ничего против. Если бы таких оперов было побольше, с законом в стране дела обстояли бы по-другому.

Правда, глядя на широкоскулое лицо своего приятеля, Ледников всегда вспоминал прочитанное где-то сообщение, что британские ученые в ходе специального исследования пришли к выводу, что обманщиков и аферистов можно определять по лицу: мужчины с широкими физиономиями более склонны к поступкам, так сказать, неэтичным. Многомудрые британцы установили, что граждане с более широкими лицами по отношению к общим пропорциям тела в ходе деловых переговоров чаще прибегали к обману, нежели испытуемые с узкими лицами. И во время карточной игры они также чаще лгали и обманывали, чтобы выиграть. В общем, профессора доказали, что определенные физические характеристики могут указывать на склонность человека к обману и мошенничеству. Они объяснили это тем, что у мужчин с более широкими лицами повышен уровень агрессии, поэтому они более склонны к демонстрации своей доминирующей роли, а также к асоциальному поведению, в частности к обману и аферам.

Признаться, Ледникова выводы профессоров не слишком убедили. Его жизненный и профессиональный опыт как раз подска-зывал, что среди аферистов и лгунов достаточно часто встречаются и персонажи с узкими, вытянутыми физиономиями. Но, глядя на Сережу Прядко, он всякий раз думал, что западные профессора, может быть, в чем-то и правы — Сережа был мастер разводок и известный темнила. Но, как он утверждал, сугубо для пользы дела. А если представить себе контингент, с которым он работал, то упрекать его в склонности «замутить» и откровенно надуть было несправедливо. За себя в этом плане Ледников не опасался, он слишком хорошо знал Прядко, а тот знал об этом. Но, с другой стороны, привычка — вторая натура. И потому, когда Сережа с Ледниковым хитрил и темнил, он, или как бы невзначай ставил его на место, либо просто принимал вид, что ничего не замечает, но поправку на ветер, конечно, делал.

У Прядко была с собой бутылка действительно хорошего виски, так что, как писал Пушкин, «шампанское явилось, разговор оживился…»

— Кстати, про твои дела с шатуновскими? — поинтересовался Прядко после второй рюмки.

— С кем? — удивился Ледников.

— С людьми Шатунова. Есть такой депутат Госдумы, а по совместительству владелец нескольких крупных компаний. Ты же с ним попробовал бодаться?

— А ты откуда про него знаешь? — подозрительно спросил Ледников.

— Да не от тебя, — укоризненно покачал головой Прядко. — Кстати, мог бы старому другу позвонить, посоветоваться кое о чем… А то затеял игру в героя-одиночку. Что за дела, Валь? Я на тебя удивляюсь.

— Это мое личное дело.

— Отставить личные дела, — голосом старшины отрезал Прядко. — А если эти придурки завалили бы тебя в какой-нибудь подворотне?

— Пусть попробуют.

— Они и пробовать не будут.

Постно-отеческие наставления Прядко уже бесили:

— А чего ты от меня ждал? Чтобы я, как бобик, сразу отдал им съемку и забыл, что на моих глазах убили человека?

— Нет. Просто делом должны заниматься те, кому положено. Полиция, суд…

— Видел бы ты этого следователя!

— А я его видел. Причем неоднократно. Он делал то, что ему приказали. Что, ты этого не понимаешь? Ты оказался в ситуации, когда все твои карты легко бьются. Там таких людей подключили… Что я тебе объясняю? Ты же сам в конце-концов все понял.

— Да, в конце-концов я все понял, — не стал спорить Ледников. — Только, знаешь…

— Знаю. Знаю, что у тебя на душе. Но давай не будем думать, что мы с тобой последние защитники Отечества.

— Иногда мне кажется, что так оно и есть.

— Мне тоже, — подмигнул Прядко.

— Наверное, это гордыня.

— Кто знает.

Помолчали, а потом Прядко сказал:

— Кстати, ты ко мне за помощью, почему не обратился?

— Да не хотел тебя по пустякам беспокоить. Хотелось самому разобраться, куда я вляпался. По старой памяти.

— Понятно. А я вот не гордый. Пришел. И очень на тебя рассчитываю. И думаю, ты мне не откажешь.

— Смотря в чем, — насторожился Ледников. Ясное дело, сейчас будет уговаривать помочь в расследовании какого-нибудь гиблого дела.

— Я просто тебя знаю, Валь, — напирал Прядко. — Достаточно хорошо.

— Может, ты знаешь обо мне даже больше меня самого?

— Может. Так очень часто бывает в жизни, — усмехнулся Прядко. — Со стороны, как говорится, виднее.

Прядко согнал с лица улыбку, и глаза его словно заледенели.

— Валя, есть человек… Он воевал, несколько раз ранен, в Грозном в танке горел. Он наш боевой товарищ, понимаешь? И у него страшное горе. У этого человека ничего не осталось в жизни…