Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга

— Хорошо, я подумаю. Тут ситуация щекотливая. Что-нибудь еще?

— У Нагорного есть компаньон для грязных дел, некто Граненый, уголовник. В последнее время он, как мне кажется, стал злоупотреблять его услугами.

— Вы не исключаете силовой вариант?.. Хорошо, в случае необходимости мы вас прикроем. Дайте знать, когда наши люди должны быть рядом с вами.

Пора было прощаться, но Ледникову вдруг показалось, что Градов хочет сказать ему что-то еще. И тот действительно вдруг задумчиво произнес, глядя в окно:

— Валентин Константинович, а ведь я женился…

И что прикажете делать в такой ситуации? Ледников помедлил и сказал:

— Поздравляю.

— Спасибо, — устало протянул Градов.

Ледников чувствовал, что нельзя разговор обрывать так, получается, он словно упрекает Градова в чем-то. А в чем он может его упрекать? За что?

— Главное, чтобы ваш сын все правильно воспринял, — сказал он.

— Да-да, я понимаю, — ответил Градов, снова погружаясь в свои нелегкие, судя по всему, мысли.

Глава 25 «Аллюзии»

«Вот видишь, Анетта, как все получилось… Твой муж женился, а твой мальчуган едет к женщине, о которой уже давно думает постоянно, все время. И я не знаю, виноваты ли мы перед тобой или просто так уж устроена жизнь. Что же нам остается? Только верить, что ты поняла бы нас, поняла или простила…»

И тут Ледников подумал: ничего себе, он обращается к Разумовской не только от себя, но и от имени ее мужа тоже! Мог ли он себе такое представить когда-нибудь! Хорошенький дуэт у них образовался, весьма трогательный.

Вот так, путаясь в неясных мыслях и неопределенных чувствах, он добрался до квартиры Апраксиной.

Жила она на проспекте Мира недалеко от станции метро «Алексеевская» в солидном, так называемом «сталинском» доме. Несколько раз он подвозил ее сюда, но внутрь никогда не поднимался, как-то все не случалось. С трудом приткнув машину во дворе, он отыскал нужный подъезд. Железная дверь была почемуто распахнута, внутри было темно и грязно — ободранные стены, исписанные непристойностями, дверь квартиры рядом с лифтом исполосована ножом, из дыр торчали грязные обрывки поролона, на подоконнике стояла мятая жестяная банка, набитая окурками. В общем, картина радости не внушала.

Лифт, дребезжа и дергаясь, доставил его на четвертый этаж. Здесь было почище и попристойнее.

— Проходи, — без всякого выражения сказала Апраксина, открывая дверь и отходя в сторону.

По узкому коридору он прошел, в единственную комнату. Горела только лампа рядом с креслом, на котором лежала раскрытая книга. Поэтому было темновато, но Ледников сразу машинально, словно он пришел с обыском или допросом, оценил обстановку. Массивная мебель занимала слишком много места — она явно не предназначалась именно для этой комнаты, ее привезли из другой, более просторной квартиры. Видимо, мебель досталась Апраксиной в наследство от родителей. На стенах висело несколько картин. Он быстро провел по ним взглядом и уже хотел отвернуться, когда одна из них буквально приковала его внимание.

Это был все тот же «Водоем» Борисова-Мусатова. Две девушки в кружевах у воды… Прекрасные юные женщины из какого-то иного мира… Та же самая копия, что он видел у Марины… Хотя нет, другая. Если там был прорисован профиль девушки на первом плане, а лицо второй терялось в дымке, то здесь наоборот — профиль едва различим, а юное, свежее лицо на заднем плане — четко прорисовано… И это — Апраксина… Еще не женщина, даже не девушка, еще полудевочка, но она…

— Откуда у тебя это картина?

— Какая?

— Вот эта копия Борисова-Мусатова?

— Это написал один художник, друг папы…

— Почему же ты не говоришь, что он написал две картины?

Она застыла, а потом медленно повернулась к нему.

— Откуда ты знаешь?

— Я сегодня разговаривал с Мариной Нагорной… В ее кабинете висит вторая картина. И Марина сказала, что это предсказание. Как это понимать?

— Она… моя сестра.

«Вот так, — подумал Ледников, — как все просто».

— Старшая сестра… Но мы не виделись уже много лет. Она ушла из моей жизни, я из ее. Наверное, потому и предсказание. Мы есть, но нас нет друг для друга.

— Из-за Нагорного?

Апраксина едва заметно кивнула.

— Давай на этом закончим.

— Что между вами прозошло?

— Да какая разница?

— И все-таки?

Все тем же тусклым, невыразительным голосом она рассказала:

— Однажды, уже после их свадьбы, он стал приставать ко мне… Я не знала, что делать, сначала думала, он шутит, а он повалил меня на диван… Я умоляла его. И тут вошла Марина. Она обозвала меня маленькой мерзкой шлюхой и сказала, что больше не хочет меня знать.

— Между вами с Нагорным что-то было?

— Нет. Он просто ничего не успел… Она своим появлением спасла меня от изнасилования, но возненавидела меня. С тех пор мы больше не виделись.

Апраксина с вызовом взглянула ему в глаза.

— Ну, вот и все. Теперь ты все знаешь. Можешь думать, что хочешь.

— А что я должен думать?

— Не знаю.

Она дернула плечами — мол, какая разница.

Ледников крепко взял ее за плечи повернул к себе, но она никак не хотела смотреть ему в глаза.