Исполнение желаний

Луиза повернула голову к нему и заговорила. Хавьер как завороженный смотрел на ее губы.

– Алекс, вы доверились мне и сказали правду в тот день, когда я стала гостьей в вашем доме. Теперь пришла моя очередь. Ваши предки, может статься, не отличались праведностью, но это не имеет никакого значения. Вас считают… Впрочем, не мне говорить вам о вашей репутации. Но и это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме нашего выбора. А за ним следуют и слухи, и репутация.

Да, его репутация. Его амплуа. Которое сковало его по рукам и ногам.

– Все не так просто, как вам кажется. Сегодня на службе я не мог не заметить, как все на меня смотрят.

Луиза закрыла глаза.

– Эффект новизны, не более того. Когда я впервые в королевском зверинце увидела льва, он показался мне удивительным и страшным. Второй раз представился мне лишь импозантным зверем, вырванным из естественной среды обитания.

Так вот каким он ей сейчас видится. Импозантным зверем, запертым в клетке.

Тогда… Что же для него является естественной средой обитания?

– Я понимаю, куда вы клоните, – сказал Хавьер.

Но понимала она, а не он. Когда мисс Оливер открыла глаза, граф почувствовал себя так, словно она влезла ему в голову и читает мысли, как книгу.

Ему хотелось узнать, как ей это удается. Как она может видеть то, что он едва успел осознать?

– Вы… – начал граф и, беспомощно замолчав, тряхнул головой. Затем предпринял новую попытку: – Насчет льва. Вы навещали его дважды, как вы сказали. Видите ли есть смысл в том, чтобы увидеть его снова?

Уголки ее губ чуть приподнялись, золотистый свет лампы делал выбившие из прически мелкие волоски похожими на нимб.

– Льву все равно, приду я на него посмотреть еще раз или нет, он живет своей жизнью. Мое мнение о льве не имеет значения, оно просто существует. Лев сам по себе, мое мнение о нем – само по себе.

Хавьер обдумывал ее слова.

– Вы думаете, лев не замечает того, что людей, пришедших на него поглазеть, становится все меньше? Или того, что восхищенные вздохи уступают место улюлюканью и свисту?

– Может, и замечает. Но разве это важно? Лев живет так, как может. Любой из нас, будь ты хоть человеком, хоть животным, хоть овощем, хоть минералом, может мало что сделать, чтобы повлиять на толпу.

Нет, не то она говорит. Хавьер чуть ли не всю свою взрослую жизнь положил на то, чтобы добиться влияния и контроля над толпой.

– Я с вами не соглашусь.

Мисс Оливер подняла голову и выпрямила спину. Хавьер завороженно наблюдал за игрой света и тенями на ее платье, за плавными и гибкими движениями ее стана и рук. Во рту у него пересохло. Он замер, боясь шелохнуться.

Луиза откинулась на спинку стула, и ее лицо скрыла тень.

– Ваше право. Но льва-то я видела.

Хавьер покачал головой.

– Высший свет. Вы ведь о нем говорите, я знаю. Вы действительно верите, что их нельзя повести туда, куда вам надо?

– Конечно, их можно повести куда угодно. Вы ведь каждый день их водите за собой, так?

Не успел Хавьер вздохнуть с облегчением, как она продолжила:

– Но их благосклонность переменчива, и на то, чтобы удержать их внимание надолго, вряд ли стоит рассчитывать. Мы ведь говорим о высшем обществе в целом, верно? Удержать внимание группы людей вы можете лишь до той поры, пока о вас пишут скандальные заметки в светской хронике. Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. – Но отдельная личность – другое дело. Стоит установить контакт с конкретным человеком, и он, или она, всмотрится пристальнее и увидит то, что скрыто под поверхностью.

– Вы полагаете, мне этого хочется? – Хавьер скрестил руки на груди, пытаясь заглушить громкий стук сердца. Да, он хотел этого, отчаянно хотел. Самому себе он представлялся бездонной бочкой гордыни, которая неустанно требовала внимания, пусть мимолетного, как можно большего числа людей. И та же бездонная гордыня делала его беззащитным перед искушением. Больше всего на свете Хавьер сейчас хотел услышать то, что мисс Оливер думает о нем. Услышать правду о себе. Ну, пусть не всю правду, но честно высказанное суждение человека, чьим мнением он дорожил. Услышать правду о себе из сладких уст той, которая словно сошла с полотен Боттичелли, которая сама была бесконечным искушением.

Граф молчал. Нет, он не станет униженно просить ее о том, чтобы она открыла ему глаза.

– Я не утверждаю, что абсолютно права, Алекс, – сказала Луиза, – и только вам решать, имеют ли мои слова хоть какое-то отношение к вашей жизни.

Наверное, он мог бы поставить точку в разговоре, не потеряв лицо, – мисс Оливер предоставила ему такую возможность. Мог бы, но не захотел.

– Говорите, я с интересом вас слушаю, – сказал он.

– Тогда позвольте задать вам вопрос. – Луиза сделала паузу. – Что вы получили взамен всего того, чего лишили себя?

– Я ни в чем себе не отказываю и не отказывал.

– Вы в этом уверены?

Хавьер нахмурился.