Исполнение желаний

Маркиз своим видом и вправду мог напугать: его от природы смуглое лицо приобрело зеленоватый оттенок, под глазами легли темные круги, даже бледно-лиловый шейный платок не освежал.

Локвуд зевнул.

– Поздно лег, рано встал. Но оно того стоило, если ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – сухо ответил Хавьер. – И кто же она, твоя прекрасная леди?

– О, она далеко не леди, – с улыбкой произнес маркиз.

Считалось, что Хавьер и Локвуд походили друг на друга. По крайней мере, внешне. И, если улыбка Хавьера хотя бы отдаленно была похожа на улыбку Локвуда, то не стоит удивляться тому, что графу не удалось с ее помощью завоевать Луизу.

Хавьер постарался прогнать очередную мысль о мисс Оливер.

– Если уж ты пришел, то помоги мне поменять местами эти стулья.

Локвуд в недоумении уставился на стул с красным сиденьем.

– Так вот чем ты тут занимаешься? Решил мебель переставить? А слуги тебе на что? Что это за безобразие? – презрительно скривив губы, спросил Локвуд. – Где ты взял эту табуретку? Вывез из гарема?

Локвуд обошел стол и взялся за спинку нормандского монстра.

– Вот это я понимаю, стул. Достойный графа.

Хавьер скрестил руки на груди.

– Ты посиди на обоих, а потом решай, какой из них достоин графа.

Локвуд так и сделал, но, едва присев на стул с высокой спинкой, он без дальнейших комментариев попытался сдвинуть его с места. Тут его взгляд упал на буфет.

– А, да я тут вижу арманьяк.

– Конскую мочу, по твоему выражению. – Хавьер отодвинул «гаремный» стул к стене, освободив маркизу пространство для перестановки.

– Это мне? – спросил Локвуд, взяв бокал Хавьера.

– Угощайся, – сказал, пожав плечами, граф.

Решив, что от Локвуда все равно никакого толку, Хавьер, держась за высокую спинку отцовского монстра, попытался сдвинуть его с места. Стул оказался тяжелым, и от ножек на абиссинском ковре остались глубокие вмятины. Стул словно спорил с ним, говоря: это мое место! Только здесь и нигде больше.

– Посмотрим кто кого, – пробормотал Хавьер и изо всех сил поддал плечом, сдвинув стул с того места, которое он занимал на протяжении десятилетий.

– Присаживайся, Локвуд. Тебе же он понравился. Отдохни, пока я придвину сюда «гаремный пуфик».

– Чтобы я унизил свою задницу до графского сиденья? Ни за что. Вот если бы у тебя нашелся стул, изготовленный специально под зад маркиза, другое дело.

– Хочешь забраться повыше – вот тебе подоконник.

Маркиз вполне предсказуемо рассмеялся.

Изделие в стиле рококо удалось водрузить на новое место всего за минуту. Этот стул казался непропорционально маленьким по сравнению с массивным столом красного дерева. Конечно, это временное решение. Но временное решение лучше, чем никакое.

Локвуд с бокалом в руке присел на край стола, Хавьер устроился на «гаремном» стуле.

– Теперь можно и к делу приступить, – сказал Хавьер. – Так с чем ты пришел, Локвуд? – скучающим тоном поинтересовался он.

Маркиз оценивающе посмотрел на Хавьера.

– По поводу нашего пари, – рассеянно помахивая ногой, сообщил Локвуд, – насчет этой цыпочки мисс Оливер. На которую мы поставили десять фунтов. Ты из кожи вон лезешь, чтобы его выиграть. Но зачем тебе это? Ты уже продемонстрировал, что побеждаешь не всегда. Даже Джейн удалось тебя обставить, что там говорить о…

– Я хочу победить, как, впрочем, и ты. Кстати, тебя, насколько мне помнится, Джейн тоже обставила в игре в жмурки. Так что она вполне достойный соперник.

– Джейн – маленькая дрянь, вот она кто, и я рад, что она не приходится мне кровной родственницей. Но речь не обо мне, а о тебе. До сих пор ты ни разу не проигрывал даже в мелочах.

– Так ты признаешь, что мой проигрыш – мелочь, которая не стоит того времени, что мы тратим на ее обсуждение. – Хавьер поспешно надел на лицо выражение номер один: слегка завуалированное презрение. – Я – всего лишь смертный, как ни обидно, и не могу позволить себе тратить силы на всякую чепуху, придуманную полоумными…

Слишком поздно Хавьер вспомнил, что соревнование по сбору рождественской зелени было предложено Луизой. Должно быть, Локвуд заметил заминку и догадался о ее причине. Широко улыбаясь, маркиз взмахнул ногой, ударив каблуком по ножке стола.

Хавьера передернуло при виде этой улыбки. Он мысленно сделал зарубку, решив, что непременно должен поработать над своей улыбкой, чтобы она ни в малейшей степени не напоминала оскал кузена.

– Одним словом, – повысив голос, заключил Хавьер, – мои поражения, так же как и мои победы, обсуждению не подлежат.

Вот и прозвучал окончательный вердикт. С него довольно. Он больше не хочет быть Хавьером. По крайней мере, тем Хавьером, каким до сих пор его знали окружающие.

У графа не было ответа на вопрос, кем он хочет быть. И найти его он не сможет, пока такие типы, как Локвуд, вертятся поблизости и отравляют его существование своими нелепыми требованиями.

– Я никогда ни на чем не настаивал, – все с той же фальшивой улыбкой продолжил Локвуд, развязно помахивая ногой. – В конце концов, это ведь твои десять фунтов окажутся в моем кармане, если ты проиграешь пари из-за какой-то дешевки вроде этой девицы Оливер.