Испорченность

Темно-красная жидкость растеклась вокруг его лица, впитываясь в деревянный пол.

Его веки были полузакрыты, будто он сонно уставился на кровать, под кровать. Кровать, где мы занимались любовью. Это было раньше?

Губы его были приоткрыты и бледны. Пытался ли он заговорить или позвать? Меня ли?

— Как?

Мой крик был заглушен тем, что Кадер прижал меня к своей груди.

— Огнестрел.

Я вспомнила пистолет Кадера. Он держал его в подвале. Он взял его с собой. Я не слышала выстрела, но ничего не знала об оружии. По телевизору у них были глушители.

Мои ноги вновь обрели силу. Я отстранилась и попятилась в коридор.

— Лорел.

— Нет, — закричала я, сжимая руки в кулаки.

Меньше чем за секунду я рванулась вперед, колотя по его твердой груди.

— Почему? Как ты мог? Я же говорила, что доверяю ему.

Моя тирада была недолгой. Сильные руки Кадера снова обхватили меня, схватив мои размахивающие кулаки и крепко прижав к бокам. Меня снова удержали на месте, прижав к твердым мышцам груди, на которые я только что напала.

— Я нашел его. Я не убивал его.

Его объяснение растворилось в зловонном воздухе, когда он повел меня вниз по лестнице. Знакомая гостиная, весь мой дом, всегда и навсегда менялся. Как я могла продолжать? Что я могла сделать?

Слова не складывались. О предложениях не могло быть и речи.

Даже мой слух пострадал.

Комнаты наполнились гулом.

Может, только я слышала это, потому что, пока рука Кадера все еще обнимала меня, его голос грохотал вдалеке. С каждым шагом мои ноги слабели.

Когда мы достигли последней ступеньки, я выпала из его рук, тело обмякло. Я превратилась в жидкость, вытекшую из его рук и растекшуюся лужицей по полу гостиной.

Расс был застрелен единственным выстрелом, но боль от его смерти поглотила меня.

— Я… Я… — Рыдания резонировали в груди. — Нет, — повторяла я одно и то же слово снова и снова, энергично тряся головой. — Этого не может быть. У нас был еще один шанс.

Кадер присел рядом, он наклонился ко мне, сидя на корточках. Его голос был медленным, а тон низким.

— Нам нужно выбираться отсюда.

Моя голова все еще тряслась, свист собственного кровообращения гремел в ушах.

— Нет. Мы должны позвонить в полицию. Его убили.

Произнеся эти слова, я поняла, что это реально. Я не хотела, чтобы это было по — настоящему.

— Лорел, ты не можешь быть на месте преступления. Мне нужно доставить тебя на конспиративную квартиру.

— Я не могу оставить его.

— Ты должна уйти. Ты ничего не можешь для него сделать.

И тут я вспомнила, зачем мы пришли. Я подняла глаза и увидела что — то другое во взгляде Кадера. Я не могла оценить изменения. Хотя именно этим я и зарабатывала на жизнь, мой разум был не в состоянии расшифровать.

— Что насчет жесткого диска? — спросила я.

— Камень лежал на полу.

Лежал?

Я его не видела.

Я не видела ничего, кроме Расса.

— Тайник, который ты создала, был пустым, — продолжал Кадер, — Ничего, кроме тонкого слоя известковой пыли.

Я представила себе то, что он описал. Пыль регулярно накапливалась от удаления и замены камня.

— Кто был с ним? — спросила я.

— На наблюдении, перед тем как его отключили, был еще один человек. — Кадер взял меня за руку и помог встать. — Я всё узнаю.

Хотя теперь он вел меня к двери, и мы были на кухне, мой взгляд продолжал возвращаться в гостиную. Мысленным взором я видела дальше. Я видела Рассела, моего партнера, моего любовника, моего друга.

Я представила себе Расса, сидящего на диване или за кухонным столом с чашкой кофе. Это больше никогда не повторится.

Он ушел.

Если бы меня спросили, я не смогла бы вспомнить, шла ли я обратно к грузовику или летела. Может, меня несли. Как бы то ни было, я снова лежала на неудобных задних сиденьях, как и по дороге домой. Все было как в тумане. И все это время мои мысли были поглощены ужасными образами. С каждым поворотом или остановкой, пока мы ехали по улицам Индианаполиса, жертвы в моем сознании менялись.

Мои родители.

Сестра.

Племянница.

Эрик.

Стефани.

Я плотнее закуталась в толстовку Кадера, подтянув колени к груди, пока не оказалась полностью прикрыта. Капюшон был надвинут на голову, и все же я не могла избавиться от своих мыслей или от того, что видела.

Все видят образы смерти. Не сделать ничего невозможно.

Они повсюду: в фильмах, телевизионных шоу и видеоиграх. Наш ум принял их, потому что мы знали, что это вымысел. Мы их ждали. То же самое и в книгах. Хотя образы не были визуальными, они, тем не менее, были живо созданы словами. Однако они также не были реальными.

Реальность была более ужасной: новостные программы и криминальные документальные фильмы, например. Эти образы были другими. Они не были вымышленными персонажами. Они были настоящими людьми.

Я сморщила нос при воспоминании о запахе в спальне. Я понимала физиологию. Уже не живое тело часто выбрасывало свои телесные жидкости. Мое сердце болело за Расса. Мысль о том, что кто-то еще увидит его в таком состоянии, только усилила мою боль.

Пока грузовик двигался, мое тело продолжало сотрясаться от неконтролируемых рыданий. Слезы и сопли скапливались на виниловом сиденье подо мной. Мне было все равно.

На уме у меня было только три вещи.