Исповедь

Набатным языком «Манифеста» рабочий класс впервые заявляет о своей революционной миссии в судьбах человечества — он свергнет эксплуататорский строй и создаст новое, подлинно гуманное общество — общество без классов. В программном документе определены этапы и пути осуществления этой миссии. В «Манифесте» еще нет отточенной, как штык, революционной формулы марксизма — «диктатура пролетариата», — но глубокий смысл этих слов выражен с научной определенностью и аргументацией. Четыре года спустя, пройдя через опыт европейских революций, Маркс кристаллизует суть своего главного открытия:

— Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) Что существование классов связано лишь с определенными и историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов.

В каком отношении стоят коммунисты к пролетариям вообще? — с этого вопроса авторы «Манифеста» начинают излагать важнейшие основы учения о пролетарской партии как вожде и организаторе рабочего класса. Они видят роль коммунистической партии в том, что она «на практике является самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения». Они видят долг коммунистов в том, чтобы постепенно поднимать рабочий класс «на уровень теории». Просвещая пролетариат, излагая свои взгляды на отношение к собственности, обществен^ ное переустройство, нравственные принципы и т. д., они указывают цель борьбы.

Почти полвека спустя, как бы подводя итог деятельности пролетарских партий, Фридрих Энгельс подчеркивал: тактика, которая приносила социалистам наибольшие успехи, начиная с 1848 года, была тактикой «Коммунистического манифеста».

Тактические принципы при выработке конкретной политики партии авторы «Манифеста» ставят чрезвычайно высоко. Они считают исключительно важным умение подчинять ближайшие цели пролетариата конечным целям его борьбы. Не искать универсальных рецептов и шаблонов, а вырабатывать линию действия, исходя из конкретных исторических условий. Опираться на союз с различными прогрессивными течениями и революционными отрядами, но бдительно относясь к иллюзиям и заблуждениям своих союзников.

Красной строкой программного документа, безусловно, является положение о международном характере коммунистического движения, о пролетарском интернационализме. Весь «Манифест» как бы восходит к великому призыву: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» На протяжении десятилетий и десятилетий человечество имело возможность не раз увидеть в решительном действии и по достоинству оценить гуманистическую силу боевого революционного воззвания, в котором слита общность целей и интересов рабочих людей всей земли.

— Практика лучше, чем все теории, — говаривал великий основоположник научного коммунизма. Этим своим озадачивающим афоризмом он хотел всего лишь резче подчеркнуть свой неутомимый интерес к реальным процессам социальной борьбы, к практическим успехам рабочего движения, к живому действу истории. Но здесь — ни грана преклонения перед ползучим прагматизмом, ни тени отговорок перед необходимостью дать пролетариату цельное научное мировоззрение, четкий проект будущего мироустройства. Как бы ни поглощала его безмерная практика революционных дел своей категорической неотложностью, своим человеческим кровотрчием, он ни на минуту не останавливал ищущей мысли в создании систем и концепций пролетарской Науки Борьбы.

И вместе с тем, как бы требовательно ни взывали к вдохновению неоконченные рукописи, как бы ни тянуло к рабочему столу, Маркс не намерен замуроваться в четырех стенах. Наука, — скажет он себе и всякому, кого позовет научная стезя, — не эгоистическое удовольствие. Ученый не должен сидеть вечно взаперти в своем кабинете или лаборатории, вроде крысы, забравшейся в сыр, не вмешиваясь в жизнь, общественную и политическую борьбу. И невозможно понять ни всей жизни Маркса, ни смысла великой цели, не рассматривая его неделимо как ученого и борца.

Итак, началом была разгадка тайны «философского камня». Отсюда Маркс сам прослеживает свой путь исканий:

— Первой работой, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был критический анализ гегелевской философии права… Мои исследования привели меня к тому результату…

(Слушайте, слушайте!)