Исповедь Еретика

В какой-то момент вы обратились к дежурным темам правых групп. Старославянские боги, Святовид[17], Перун[18]…

В нашем случае речь не шла о национализме, только о форме локального патриотизма. Это не имело ничего общего с политикой. Можешь перечитать тексты наших песен. И не найдешь ни одной строфы, которая имела бы политический подтекст. И, в конце концов, хотя это и звучит глупо, когда-то нас критиковали как раз за то, что мы аполитичны.

Кто критиковал?

Именно те, кто свернул вправо.

Роб Даркен из Graveland — он связан с правыми — тоже?

В то время я не поддерживал с ним контакта. И не следил за его деятельностью.

Раньше он был приглашенным музыкантом на ваших альбомах.

Мы познакомились по переписке. Это было неизбежно. У обоих уже были студийные записи, вот мы и написали друг другу… Мне было лет пятнадцать-шестнадцать; я был еще слишком маленьким, чтобы самостоятельно путешествовать по Польше. Роберт писал музыку, основанную на звуках клавишных и синтезатора. Мне нужны были такие звуки в моих записях. И я попросил сделать для нас несколько интерлюдий.

И он приехал, чтобы записать их?

Прислал письмом. Тогда наше знакомство так и осталось на бумаге. Я впервые увидел его в 2011 году, когда без приглашения постучался в дверь его квартиры во Вроцлаве.

А раньше, когда вы поддерживали контакт, Даркен показывал какой-нибудь нездоровый интерес к разным «измам»?

Он всегда был радикальным человеком, хотя сначала не имел правых взглядов. Помню только, что каждое письмо он заканчивал фразой: «Замышляй войну». Это веселило, а также пробуждало взаимную симпатию. Это была наша шутка, так называемая inside joke. Читали пароль и смеялись.

Ты помнишь, когда он перешел на сторону правых?

Когда в Graveland пришел барабанщик. Capricornus, именно так его звали, был скинхедом. Тогда, прежде чем его увлечения стали влиять на Роберта, он навестил меня в Гданьске. Приехал на футбольный матч. Позвонил в дверь около десяти утра, и мы пошли выпить пива. Мы сидели вместе с его друзьями-болельщиками. В музыке они понимали меньше, чем я в квантовой физике. Сам Capricornus был умным парнем, но его взгляды с моими абсолютно не совпадали.

Один «умный парень» сделал так, что миры метала и скинхедов начали сближаться?

Это было процессом не одного дня. Блэк-метал не был музыкой националистов. Наоборот. Изначального ее делали те, кого назвали бы левыми. В определенный момент под влиянием событий в Норвегии и того, что происходило в Graveland, некоторые из них начали менять свои взгляды. Ты помнил парня в футболке Venom, с пентаграммой на шее и пивом в руке. Встречал его год спустя — на шее деревянный амулет, одет в футболку Burzum, а вместо пива в руках медовуха. И он предъявлял тебе претензии о том, что твои взгляды недостаточно арийские и ты предаешь веру предков.

Ты поешь о Перуне? А почему тогда твой псевдоним Нергал, а не Mirmil или Maslaw? Так мыслили те люди. И это было абсурдно. Сейчас то, что я рассказываю о блэк-метал сцене, свернувшей вправо, звучит угрожающе. Но на самом деле это было довольно забавно.

Например?

Одна из первых наших фотосессий проходила на фоне развалин старой мельницы. Естественно, ночью. На место мы пришли в полной боевой готовности, с корпспэйнтом на лицах. Сделали несколько фотографий. И даже не обратили внимания, что развалины были все изрисованы граффити. Довольные собой, мы показали фото миру. В первый же день мне пришло письмо от Самота из Emperor. Открываю его, а там настоящая матерная проповедь. Он практически угрожал нам расправой за то, что мы сфотографировались на фоне «пацифики», которая была нарисована на той стене.

Блэк-метал — это не кремовые пирожные…

Меня то письмо огорчило, потому что Самот был авторитетом сцены. Сегодня мне смешно вспоминать подобные истории.

Ходили слухи, что за «предательство веры предков» тебя хотели убить…

Ты был тогда у меня дома и знаешь, как дошло до того покушения. Приехал один ненормальный с пистолетом за пазухой… Хотя… Слухи хороши, когда остаются слухами. Пусть остаются.

Как хочешь. Откуда вообще взялся Перун в ваших текстах?