Читаем Исповедь Еретика полностью

Всегда можно сделать выбор. Никогда не поздно, разве нет?

Крещение, миропомазание, партия… Сколько лет идеологического промывания мозгов?

Ты не веришь в свободу воли взрослых людей?

Нет, если в один прекрасный день им в голову вживили чип, а потом установили свое программное обеспечение. Если на каждый вопрос уже готов ответ, то людям гораздо сложнее мыслить самостоятельно. Ты просто садишься в поезд и не рассуждаешь ни о чем. Смотришь в пол, читаешь газету и игнорируешь тысячу мыслей-импульсов, возникающих в голове. Когда ты уже в купе, сложно из него выйти. Это общественная инженерия.

Не боишься, что другие дети будут показывать на твоих чад пальцем?

Не забывайте, чьи гены будут у моих детей. Они справятся с любой ситуацией! К тому же, в Польше происходят большие изменения. Идет освобождение от церковного влияния. Еще несколько лет — и уроков религии не будет в школах.

Некоторые утверждают, что ты катализатор этих изменений.

Мне это льстит, но я бы сам себя так не назвал. Я не страдаю манией величия.

Разве не ты влияешь на людей?

Наверняка я влияю на наших фанатов, но это в основном люди со сформировавшимся мировоззрением… Хотя, может, эта группа и расширяется. Недавно у меня была фотосессия с Сильвией Грухалой, олимпийской чемпионкой по фехтованию на шпагах. Вообще, она моя соседка, мы могли раз-другой переглянуться, но у нас никогда не было случая поговорить. А вот во время съемок разговорились. Она сказала, что ей нравится читать мои интервью: придают силы. Если таким образом я влияю на людей, почему бы и нет? Я чувствую сильную потребность говорить о вещах, которые для меня важны. Я сам с собой веду бесконечный внутренний диалог. И хочу им поделиться с людьми. В некоторой степени потому я и согласился на это интервью. Хотелось увидеть на бумаге то, что вертится в голове. Кто знает, может, для кого-то эти рассуждения окажутся полезными, а может, я раз и навсегда выбью из головы эти разговоры.

НЕРГАЛ ИЩЕТ ВДОХНОВЕНИЕ на экзотических улицах Тайланда<p>Глава IV</p><empty-line></empty-line><p>И ПОСТАВИТ ОВЕЦ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ,</p><p>А КОЗЛОВ — ПО ЛЕВУЮ</p><empty-line></empty-line><p><image l:href="#i_044.jpg"/></p>

Ты антисемит?

Нет конечно.

Так, может, расист?

Опять же нет.

В юности увлекался Гитлером?

С чего бы?

Твой первый сценический псевдоним, Holocausto, наводит на такие мысли.

Тогда, в пятнадцать лет, мне хотелось шокировать. Я знал, что такое Холокост, но это было пустое знание, не подкрепленное образами или эмоциями. Я по-детски не обращал на это никакого внимания. К тому же, это имя было бессовестно украдено. Моей любимой группой были финские Beherit. У них была простая, брутальная и самая темная музыка. Никто не был более радикальным. Если только канадцы из Blasphemy… Короче, у лидера Beherit был очень сложный псевдоним, центральным ядром которого являлось само слово Holocausto. Он был Nuclear Holocausto of Bloody Vengeance. Я изменил детали и сделал псевдоним своим. Получилось Holocausto of the Seven Blasphemous Souls of Damnation. Вся моя креативность закончилась на добавлении нескольких слов. Я посчитал, что это шокирует и звучит кощунственно.

Как-то по-детски.

Тогда казалось, что в этом есть смысл. Мой псевдоним должен был быть оскорбительным и агрессивным. Таким и был. Гротескным, хотя просто смешным, но это я понял позже.

Сожалеешь о грехах юности?

Я был таким, каким был. Поэтому сегодня нахожусь там, где нахожусь. Когда я думаю о глупостях, которые совершал, не чувствую сожаления. Сам себе улыбаюсь. Мне нравится провоцировать, просто сегодня я делаю это умнее.

Но псевдоним все-таки сменил.

Потому что это звучало дерьмово. Даже не из-за ассоциаций, а из-за того, что был украден. Паном Holocausto я стал всего на несколько месяцев.

И затем появился пан Нергал.

Я нашел его в книжке. Мы знали, что наши псевдонимы должны иметь какой-то смысл. Начались поиски соответствующих слов. Мы просматривали книжку за книжкой: религия, мифология, оккультизм… Продвигались в этом направлении. Хотя особо глубокого философского подтекста поиски не имели. В первую очередь, имя должно было звучать громко. Нергал? Звучало нордично… Это, конечно, шумерское божество, ничего общего с нордическим пантеоном богов не имеющее, но в имени его была сила. Это главное.

А если бы тогда тебе сказали, что несколько лет спустя это имя будет чаще ассоциироваться с тобой, чем с шумерским божеством?..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное