Исповедь Еретика

Да. Но — подошла ли к тебе Эльжбета Запендовская, известный преподаватель вокала, со словами: «Пан Адам, ваш последний альбом феноменален, но в четвертой песне, на сороковой секунде, высокую ноту вы немного не дотянули». Так это выглядело?

Я не знаю, нравилась ли им моя музыка; честно говоря, меня это не особо интересовало. И комплексов у меня не было. Они видели, кто я есть. Трудно подорвать музыкальный статус моей группы.

БЛЕСТКИ

Все приятные, улыбчивые, доброжелательные… Ты правда хочешь меня убедить, что так выглядит тот мир?

У него были свои темные стороны. Он слишком искусственный, пластиковый снаружи.

А что под пластиком?

Именно что ничего. Недавно я читал известное эссе Зигмунда Баумана о современных формах коммуникации. Он назвал это словом «блестки», которые не оставляют места реальному общению. Таким был тот мир. Мелочным. Живущим под диктовку прессы, которая его освещает. На первом плане сплетни, клевета, ссоры, фотографии, сделанные втихаря…

У этой прессы есть свои цели.

Потому что скорость нашей жизни нарастает. Заметными остаются только цвет и блеск, а смысла в них все меньше. С обложки может кричать заголовок: «Измена!» Всю страницу занимает фотография. И только внизу мелким шрифтом напечатано несколько слов. Мы покупаем это, потому что такое нас притягивает, но это фастфуд. Мы проглатываем такую еду, но безо всякой пользы.

Тебя эта пестрота не привлекает?

Я иногда нахожу что-то и для себя. Бывает, что меня манит какая-то иллюзия, захватывает, как ребенка, и только по истечении некоторого времени я понимаю, как бесполезна была эта яркая птичка. Но я учусь каждый день. И сегодня я лучше распознаю эти блестки. Эту странную группу людей, которым важно указать на свое присутствие только для того, чтобы на это указать: «Внимание! Вот он я! Посмотрите! Я вымыл ноги! Шок! У меня грудь из лифчика выпала! А вот моя тачка! Мой пес курит травку!» Слишком много восклицаний! Просто херня! И речь даже не о том, что единственной ценной вещью в жизни является просмотр фильмов Бергмана и Феллини или чтение энциклопедии. Мы бы сошли с ума. Мелочи тоже важны, от прозы жизни не сбежишь. Речь идет о равновесии.

Нет ничего удивительного в том, что этого равновесия нет на глянцевых страницах…

Сегодня мир изменился. Мы покупаемся на обычные вещи, которые становятся показателем качества.

Было время, когда и меня эта иллюзия водила за нос. Но не поймите меня неправильно. Время, проведенное с Доротой, те полтора года в Варшаве, я вспоминаю с приятным чувством. Как игру, как науку, одну из самых главных в моей жизни. Меня сделали селебрити. От меня это не зависело. Я встал перед камерой, и она меня полюбила. Иногда меня это смущало, иногда веселило. Если нравится представлять, что я и дальше остаюсь героем той истории — окей. Но в какой-то момент я понял, что могу стать готовой взорваться бомбой, инородным телом, которое мешает кажущейся гармонии того гигантского реалити-шоу.

Но тем не менее ты все еще появляешься на мероприятиях «индустрии» и улыбаешься на камеру.

Если черт смешон, почему бы не посмеяться?

_{Sharp dressed man. На Аллее Роз в Варшаве во время съемок фильма AmbaSSada}

режиссера Юлиуша Махульского

_{Нергал и Эрик из шведской группы Watain. Эта фотография должна была оказаться на обложке журнала Terrorizer.}

_{По независящим от музыкантов причинам на обложке появился только Нергал.}

Глава VII СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ, СИЕ ЕСТЬ КОСТЬ МОЯ

Для тебя важно твое тело?

Очень.

Заботишься о нем?

Да.

Зачем?

Инстинктивно чувствую потребность. Но это не было воспитано в семье.

Разве твой брат не занимался спортом?

Когда ему было восемнадцать лет, он кололся. Я бы так это назвал. Баловался химией и быстро нарастил мышечную массу. Но ведь речь идет не об этом, верно?

С кого ты брал пример?

Наверное, из фильмов. Тех самых, с Брюсом Ли. Помню, в середине восьмидесятых годов каждый мальчик во дворе хотел быть таким, как он. И у меня появилось две страсти: музыка и боевые искусства. Сначала дзюдо, потом вовинам вьет во дао. Тренировки меня захватили без остатка.