Читаем Исповедь Еретика полностью

Я побежал в гараж и сел в машину. С визгом сорвался с места и перегородил ему дорогу. Когда я вышел из машины, парень бросился наутек. Я пытался его догнать, но все еще был слишком слаб после болезни, мои ноги стали ватными, и я шмякнулся лицом об асфальт. Краем глаза я заметил, что по другой стороне улицы бежит мой тренер. Он видел все издалека. Я крикнул: «Лови его!» Он тоже попытался схватить папарацци, но тот неловко отвернулся и упал на свой фотоаппарат. Мы его поймали, а он начал кричать: Полиция! Полиция!» Я не трогал его, просто с отвращением посмотрел в глаза и сказал: «Убирайся из моей жизни на хрен!»

Но он сообщил в полицию об избиении.

И ждал меня на выходе из отделения полиции со своими друзьями. Фотоаппарат на изготовке. Все красиво провернул. Подал заявление о совершенном преступлении и сразу же отправился в засаду, чтобы сделать очередную фотографию. Оппортунист хренов! Я не хотел дать ему возможность заработать, поэтому мой адвокат провез меня в участок в багажнике своей машины. Полицейские оказались адекватными ребятами. Отлично поняли, с каким дерьмом я сталкиваюсь каждый день. Я дал показания и поехал домой. По этому поводу меня больше не вызывали, так что я думаю, дело прекращено. Что не изменяет факта: парень сам нарывался на неприятности.

В апреле 2012-го Нергал начал первые физические тренировки под руководством его друга и тренера Якуба Кжижака.

Почему?

Несколькими месяцами ранее я вышел из больницы между циклами химиотерапии. И поехал в аэропорт встретить девушку. Тот самый папарацци ждал там с коллегами с самого утра. Произошла похожая ситуация: они вывели меня из равновесия, а я попытался преследовать их. Я был обессилен и просто упал лицом вниз. Руки и колени разодрал до крови. Когда поднял голову, то увидел, как этот урод стоит в нескольких метрах от меня и смеется.

В такие минуты ты жалел, что попал в тот мир?

На самом деле, я все время живу в двух мирах. Один из них мой. В нем я себя воспитал, в нем все идет своим чередом, в своем ритме. Это моя жизнь. В другом мире, в свою очередь, я играю роль. Не знаю, кто и зачем заставил меня ее играть и маячить на страницах таблоидов. Я просто это делаю. В какой-то степени это моя реальность. Я не принадлежу к ней, я в ней просто гость. Наверняка есть и другие люди, которые живут на границе двух миров. Как-то раз я разговаривал с журналистом Томашем Лисом. Тоже о папарацци.

Он бывал в похожей ситуации. Поймал одну из этих гиен, а поскольку он парень крупный и высокий, то папарацци буквально повис в воздухе. Было огромное желание ударить его, но в последнюю минуту Томаш сдержался. Не переступил черты. И я его понимаю.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ БОМБА

Тебя не раздражает, что ты не можешь встретиться с девушкой, потому что это сразу же попадет в таблоиды?

Кто сказал, что не могу?

Но все-таки появляются сообщения о новых девушках Нергала…

В Гданьске я могу встретиться с кем угодно без проблем. Это мой город, и меня трудно здесь поймать. У меня много подруг и приятельниц, с которыми я иногда могу выбраться пообедать или поужинать. Я не скрываюсь, но есть места, где я могу встретиться с девушкой и быть уверенным, что никто не сфотографирует меня и не отправит фото в таблоид. В Варшаве сложнее. Просто выпив кофе с подругой, я на следующий день нахожу заметку о моем очередном романе.

После Дороты у тебя были другие отношения?

Нет.

Так все эти сплетни в прессе — ерунда?

Я встречался с несколькими девушками. Но это не были серьезные истории. Я нахожусь на таком этапе жизни, когда просто не хочу отношений. Я понял себя, вернулся на собственный путь и сосредоточился на реализации своих целей. В настоящее время в моей жизни нет места для другого человека. А если и есть, то очень мало. Я играю в открытую. Если встречаю кого-то, то сразу расставляю точки над i: «Дорогая, я могу быть с тобой, но недолго. Я еду в тур на целый месяц. Мы можем встретиться снова, но на большее не рассчитывай». Я думаю, что это справедливо, ведь так?

Ты не боишься что какая-нибудь «дорогая» захочет сесть тебе на шею?

Наверное, я наивен, но нет. Я не встречал таких девушек. Ну, может, одну встречал. Но я быстро порвал с ней.

Выбил мысли о Варшаве из головы?

Не совсем. Я люблю Варшаву. Но живу в Гданьске.

У тебя есть квартира в столице?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное