Исповедь изгоя

До первого сентября оставался почти один месяц. Чурсин постепенно отходил от нервотрепки, которой он «зарядился» еще совсем недавно. Он уже почти и не злился, что ему не удалось попасть на прием к заведующему отделом пропаганды и агитации. Он прекрасно знал, что все ответственные работники партийных учреждений люди очень занятые, и это требует определенного этикета и нормативов. Больше всего он переживал, что сказал ему вгорячах Торшин. У него и у Андрея было очень много общего. Оба они выходцы из простых рабочих семей. Одинаковым был у них и старт в Помурино. Каждый начинал жизнь с подселения. В равной степени они были и нищие. Чурсин почти каждый день видел осунувшееся лицо своего друга, одежонка на котором была не ахти богатая. Андрей всегда ходил в поношенной заячьей шапке и в стареньком черном пальто. Последний визит к Торшину для Егора Чурсина был, пожалуй, не столько дружеский, а сколько официальный. Он все еще надеялся на справедливость, пусть даже на определенную порядочность, которая, согласно всем партийным догмам, должна существовать в трехэтажном особняке…

Отвлечься от назойливых мыслей во время отпуска Чурсину помогало общение с природой. После обеда он садился на «Жигули» своего отца и выезжал то в лес, подышать свежим воздухом, то на Иртыш, покупаться. Свежий воздух, вода и солнце благотворно действовали на его организм. За месяц он прибавил в весе пять килограммов. Родители не могли нарадоваться на своего единственного сына, который с каждым днем «благоухал». Однако это было обманчивое впечатление. Историк Чурсин и во время отпуска интересовался партийной жизнью. Рано утром он приходил к привокзальному газетному киоску и покупал областные газеты. Какой-либо информации о коммунисте Молокове, он не находил…

Очередной учебный год для ассистента кафедры истории КПСС Чурсина начался как обычно. И на этот раз он поехал «коммисарить» со студентами на сельхозработы. Он уже не противостоял партийной организации кафедры, партийному комитету. Все было бесполезно. Однако сдаваться просто так, он хотел. Комиссар лагеря по ночам очень долго просиживал за письменным столом. Все свои рассуждения и мысли помечал в общей тетради. Даже в постели он не переставал думать. Через неделю после окончания уборки картофеля он сел за печатную машинку. Письмо в газету «Правда» получилось небольшое, уместилось на трех страницах. Изложив суть дела, он в конце письма сделал постскриптум. Он пригласил корреспондента газеты приехать в кооперативный институт. Предлагал ему оплату наличными деньгами из своего кармана за проезд в Тарск, и обратно в Москву, а также за проживание в самой престижной гостинице города.

Письмо напечатал в двух экземплярах, под копирку. Копировальную бумагу изорвал на мельчайшие кусочки. Боялся, что Анна Петровна, нечаянно или специально, прочтет одну из копирок и доложит об этом заведующему кафедрой. Женщина имела такую странность. При отправлении письма он также соблюдал все меры безопасности. Прежде чем отдать его работнице почты, он два раза выходил из помещения и внимательно наблюдал за людьми, проходящими мимо. Подозрительных личностей не было. Письмо отправил авиапочтой и с уведомлением. Прошла неделя, вторая, третья… Прошел месяц. Отправитель почти каждый день заглядывал в свой почтовый ящик. Какой-либо корреспонденции из Москвы не было. Прошел еще месяц… И вновь из столицы не было ничего и никого. Он сел за машинку и повторно отпечатал содержание предыдущего письма в газету. Ответа опять не было…

Чурсин, несмотря на безразличие всех и вся к своей собственной персоне, продолжал не сдаваться. Он основательно занялся научной работой. У него, как и в период написания кандидатской диссертации, появилась былая сила и выносливость. Тема и научная новизна монографического исследования ему очень нравились. Работе он отдавался полностью, отдавался до изнеможения. Он основательно принапрягся и на лекционном поприще. Исторические новинки, которые поступали почти ежечасно из десятков серьезных учреждений и организаций, он в прямом смысле проглатывал. Его имя было на устах почти всех сотрудников института. Пять научных работ студентов под его руководством были признаны лучшими. Талантливого историка и оратора приглашали в студенческие и рабочие общежития, на предприятия. Он был признан одним из лучших лекторов области по вопросам международной политики КПСС. Этого его очень радовало. Одновременно и огорчало. Прошло шесть лет его работы в «кооперативе». Он все тянул волынку простого ассистента. Прозябать десятки лет на этой должности он не хотел.