Исповедь изгоя

За день до начала отпуска ему позвонили, позвонили вечером. Хозяйка в это время укладывалась спать. Она недовольным голосом что-то буркнула в трубку и затем ее положила. Вскоре опять раздался звонок. Чурсин еще не спал. Он лежал в постели и читал журнал «Огонек», который стал в последнее время чуть ли не настольной книгой многих жителей страны, в том числе, и для некоторых историков. Баба Маша, постучав в дверь комнаты квартиранта, лениво пробурчала:

– Егорка, тебе опять звонят из института… Я им только-что говорила, что ты спишь… А они, бесы вшивые, мне опять не верят…

Чурсин встал с постели и с неохотою прошел в коридор, где на небольшой полочке стоял телефонный аппарат. Звонил Мясников. Его информация бросила Чурсина сначала в шок и одновременно вызвала полнейшее недоумение. Секретарь парткома просил его завтра посетить Горового, который уже две недели лежал в госпитале для ветеранов Великой Отечественной войны. Чурсин, недолго думая, дал положительный ответ. Однако всю ночь он не мог заснуть. Мысли то и дело его будоражили. Он не мог понять ни просьбы Мясникова, ни просьбы самого больного. Ему было доподлинно известно, что у Горового в городе проживают его дети. Он также не сомневался, что его периодически навещают члены партийного комитета и сам ректор. И, без всякого сомнения, все коллеги по кафедре. Чурсин ни дома, ни в больничной палате у старика никогда не был. Почему не был, он и сам себе не мог сказать. Вполне возможно, его грызла обида за беспринципность начальника к своему подчиненному.

Горовой неслыханно обрадовался приходу Чурсина. Сам он неподвижно лежал в постели и тяжело дышал. На какой-то миг глаза молодого человека и старика встретились. Они, казалось, целую вечность разглядывали друга друга, словно хотели излить свою душу, а может, даже и свою жизнь. Откровенно говоря, Чурсин совсем мало знал о своем наставнике. И не только по причине своей занятости, но и из-за отсутствия интереса к этой личности. В его голове остались лишь некоторые эпизоды из фронтовой жизни Горового, которыми он охотно делился со студентами или во время выступлений на местном телевидении. И поэтому сейчас, находясь возле койки больного, он все еще терялся в догадках его неожиданного приглашения. Судьба больного старика его не интересовала. Глядя на его лицо, которое было испещрено глубокими морщинами, он, наоборот, злился на этого человека. В некоторые моменты даже его ненавидел. Он, молодой человек в расцвете сил все еще не мог понять, что мешало этому беспомощному существу всю жизнь кривить своей совестью. Тем более, когда дни его жизни на земле сочтены. Эта мысль приходила к нему не то от непонятного ему небесного существа, не то от его душевной интуиции. В иные моменты Чурсин сжимал зубы и кулаки. Бесчеловечная мысль не покидала его голову…

Горовой также внимательно смотрел на пришедшего молодого коллегу. Он не скрывал своей радости. Зная о своей тяжелой болезни, особенно в последние два года, он все чаще и чаще сравнивал Егора Николаевича Чурсина со своим внуком, тоже Егором. Чужой Егорка и родной Егорка, как две капли воды, были похожи друг на друга. Те же волосы, тот же нос. Только историк был чуть-чуть повыше своего тезки. У Ивана Горового Егорка был единственный внук, и поэтому он больше своей жизни его любил. К тому же и страшно лелеял. Родственники и соседи по дому часто видели деда со своим внуком, которые с каждым годом, а то и днем, становились единым целым. Никто из близкого окружения, включая и родителей юноши, так и не могли понять, почему Егорка не пошел по исторической стезе своего деда. В том, что эта дорога для него могла быть очень ровной, никто не сомневался. Горовой день и ночь твердил о своем намерении помочь любимому внуку. Сначала все шло его по плану. Внук успешно поступил в университет на исторический факультет. Через полгода дед определил своему любимцу тему предстоящего диссертационного исследования. В том, что внук поступит в аспирантуру у него тоже сомнений не было. Только учись. Но увы…

После зимней сессии Егор Горовой приехал домой и громогласно всем объявил о том, что историком он не рожден стать. Ему хочется быть офицером. Несчастного деда чуть ли кондрашка не хватила. Мать Егорки грозила наложить на себя руки. Основания для беспокойства были, притом очень большие. Всех пугала война в Афганистане. Многие из родственников понимали бессмысленность военной авантюры большой страны. Горовой лично сам был дважды ранен в годы войны, но та война была священной. Внук не сдался, добился своего. После окончания танкового училища лично сам напросился в Афганистан. Через три недели родителей офицера вызвали в райвоенкомат и сообщили страшную весть. Командир танкового взвода лейтенант Егор Горовой героически погиб. Свой горящий танк он направил на машину с душманами. Где его тело и в каком месте он захоронен, военный комиссар не сообщил. Он и сам не знал об этом…