Исповедь колдуна. Трилогия. Том 1

– Ты же отрастил руки и ноги, причем в одежде. Вырасти глаза.

– Вырастил. Только они не видят ничего!

Совместными усилиями мы вскоре выяснили, что не знаем, как можно создать из психополя глаза и уши. Зато скоро заметили, что без помех, создаваемых телом, его психолокатор может действовать на большее расстояние, чем мой. Присутствие живого существа двойник замечал больше, чем за километр. На это расстояние он мог посылать мысленный луч и овладеть сознанием любого зверя. Не то, что я со своими тремя сотнями метров.

В конце концов двойник обнаружил песца, подчинил его себе и пригнал его к моим ногам.

– Буду брать. – предупредил он.– А ты будь внимательнее на всякий случай.

Песец вздрогнул, завалился на бок и задрыгал в воздухе лапами.

– Эй! – позвал я.– Ты что делаешь?

– Устраиваюсь. – проворчал двойник.– Ощущение такое, как будто из комфортабельной квартиры переселяешься в маленькую хибару… Вижу! – заорал он и песец раскрыл глаза, в которых появилось осмысленное выражение.– Ну и огромный ты, Ведунов! И страшный!

В этот день бедняге песцу досталось. Он, по команде двойника, прыгал, бегал, ходил на задних лапах и кокетливо вилял хвостом. Он тявкал на меня и совал в руки веточки. Видимо, память о своем странном поведении песец сохранил. Когда двойник ушел из сознания зверька, тот кинулся удирать с такой скоростью, что побил все рекорды своего племени в спринте.

Двойник, убедившись в своем превосходстве насчет сверхчувственного восприятия, совсем расхрабрился. Мельком поинтересовавшись, как у меня с энергией, и, едва успев выслушать ответ, бросился «ловить» куропатку.

– Беру, Ведунов! – загремел он в моем сознании и устремился куда-то вдаль по лучу локатора, потом забормотал: – Нужно проблемку решить… Мозги у птички в сотню раз меньше, чем у песца.– тон мыслесвязи начал повышаться и перешел в невнятный свист.

– Не балуйся, Юрка! – попросил я двойника. – Говори мыслями нормально. Я с трудом понимаю, что ты высвистываешь.

– Сь-сто? – переспросил он.– А, понял! Извини ! Я уплотнился, считай, до предела, чтобы поместиться. Частота сама уплотнилась. Сейчас отрегулирую.

Свистящий плотный голос двойника стал быстро понижаться и к концу фразы стал нормальным

– Не теряй меня из виду,– попросил он, – я немного полетаю.

– Сам, что ли?

– Конечно!

– Разобьешься!

– Я у нее все куропачьи навыки сохранил. В том числе программу полетов. Самому мне действительно не справиться.

Пока двойник учился летать, я тоже нащупал сидевшую рядом куропатку и послал зов. Потом стал слушать ее простенькие мысли – желания. Мелькали мимолетные чувства голода, жажды, боязнь холода. И вдруг возникла необычайно яркая картинка: ярко зеленый куст посреди снежной равнины, весь усыпанный огромными ягодами голубики. Неужели куропатки умеют мечтать?

Оказалось, что двойник самостоятельно не мог передвигаться в пространстве. Он мог вернуться ко мне по ниточке мыслесвязи, мог нащупать живое существо с помощью локатора и по лучу проникнуть в мозг. Но и только. Без материального носителя он мог неподвижно зависать на месте или медленно «дрейфовать» туда, куда его смещала равнодействующая земных энергополей.

Глава 8

На базе своей партии, далеко от холма эльфов, я быстро понял, что без мощной энергетической подпитки с Солнцем шутки плохи. В пасмурный день толстый слой облачности задерживает лучи видимого спектра, что облегчает занятия магией. Зато электромагнитные бури во время северный сияний напрочь перекрывали способность к мыслесвязи. Слишком велики помехи. Эти помехи воспринимались сознанием, как сильный шумовой фон, который мешал сосредотачиваться.

Однажды я сделал легкомысленную попытку отключиться от обычного мира и сосредоточиться на сверхчувственном восприятии во время солнечной вспышки. Сначала на меня обрушилась звуковая лавина. Вой, грохот, свист полностью забили помехами звуковой канал. Еще хуже дело обстояло в зрительном диапазоне.

Огромная, черная клякса Солнца занимала почти треть поля зрения. От нее стремительно неслись по направлению ко мне извивающиеся змеи жесткой энергии, с ужасающим грохотом лопались большие световые шары. Юркие огненные змейки вились по земле и больно вгрызались в тело.

Сколько я выдержал состояние полной незащищенности сознания, я не знаю. Очнулся я только в ЦУБе, полностью окуклившийся несколькими мысленными слоями металлической ленты. Голова раскалывалась от недавней боли. Как я успел удрать под защиту железных стен бочки, я не мог вспомнить. Но с тех пор я твердо усвоил: нельзя раскрывать сознание во время вспышки солнечной активности. Даже при пасмурном небе!

Выгодную сторону умения создавать двойника я оценил не сразу. Сначала не мог понять, почему он сразу после отделения становится задирой. Абсолютная копия сознания вдруг начинала вести себя, как родственная, но совершенно другая личность.