Исповедь колдуна. Трилогия. Том 1

Ушел от нее в детскую комнату, а там нашел кавардак и, не выдержав, устроил ребятишкам небольшой скандал. Вовка сразу удрал на кухню к маме. Дочка сидела в игрушечном городке, смотрела на меня залитыми слезами глазами и тихонько всхлипывала.

Когда остыл, то почувствовал огромный стыд за себя. Нашел на ком сорвать плохое настроение! Пришлось извиниться перед дочерью. Забывшись, я мысленно погладил ее по головке. Глупышечка ты моя! – думал я с нежностью. – Улетишь скоро к деду с бабой. Как я без тебя здесь жить буду? И вдруг почувствовал слабенький, но, несомненно, ответ.

– Я тоже буду скучать без тебя, папочка!

– Это ты сказала, Юля? – спросил я вслух.

– Нет, папа. Это я подумала. Ведь ты тоже не говорил, а думал обо мне. Правда?

Я поспешно прижал палец к губам.

– Тише, дочка. Не нужно, чтобы кто-то знал, что мы можем с тобой разговаривать мыслями. Особенно Вова и мама. Я очень тебя прошу. Никому не рассказывай. Обещаешь?

– Но почему, папа?

Говорить мне пришлось долго. Переводить для шестилетней девочки со взрослого языка в понятия, которые она могла усвоить. О свойствах дара. О том, как относятся к дару люди. Дочь обещала молчать, но я знал, чего стоят детские обещания. С согласия Юли я опять наложил на нее чары молчания.

Ребенок – есть ребенок. Дочка не могла удержаться и не поиграть новой, да еще такой интересной игрушкой. Она связывалась со мной из коридора, из ванной комнаты, потом из лифта с девятого этажа. Я сам был виноват в этом. Оберегая дочку от нервного истощения, я наделил ее сознание «звездочкой внимания». Протянул между нами тонкую ниточку энергетического накала, чтобы дочь могла черпать мою энергию.

Но я опять не учел последствия. Теперь дочери не нужно было «прицеливаться» с помощью зрительной наводки и тратить собственную энергию. Расшалившаяся дочка добровольно вызвалась сходить по хлеб в универмаг. И связалась со мной из магазина.

Я не выдержал и сделал, наконец, строгое внушение, объяснив, что нельзя часто пользоваться неокрепшим даром, что с нею может случиться плохое.

– Какое плохое, папа?

– Будет сильно болеть твоя глупенькая головка. А дар мыслесвязи исчезнет.

– Хорошо, папа. – обещала дочь. – Я буду беречь дар. А можно мне будет говорить с тобой мыслями, когда мы будем у бабушки?

– Не знаю, Юля. Большое расстояние. Еще днем солнышко мешает.

– Тогда я буду звать тебя, когда солнышка не будет. – заявила дочь. – Вечером или ночью, когда все уснут.

– Ладно. – уступил я. – Но помни, о чем я тебя предупредил. Пробуй связываться не чаще раза в неделю. Договорились? И обязательно после захода солнца.

Я не обманывал дочь. Книга Велеса прямо предупреждала об опасности перенапряжения в раннем возрасте. Дар может исчезнуть навсегда. Это в лучшем случае. А в худшем… Я даже думать о такой возможности боялся. Потому и поспешил со звездочкой внимания.

Книга Велеса лежала на балконе, надежно закрытая в самодельном сейфе. После возращения в Дудинку у меня не было желания в нее заглядывать. Свои мечты я был вынужден отложить. В голове гвоздем сидела только одна мысль: как отвратить от нашей семьи развод. Не мог я заниматься делом, требующим спокойного состояния души и концентрации внимания.

Всего пять дней я прожил относительно спокойно, после того, как посадил в самолет Светлану и ребятишек в Алыкельском аэропорту. И опять виновником тревоги оказался чертов Мурашкин.

Не учел программист, что наша северная почта ползает со скоростью улитки. Отправил свое письмо восемнадцатого мая, а пришло оно в Дудинку, когда Светланы уже пять дней не было дома. Принесла письмо в топоотдел ходившая за чем-то в контору Ольга.

– Вот, Юрий Анатольевич, Ирина при мне стала разбирать почту и нашла это письмо для вашей Светланы.

Ничего не подозревая, я протянул руку и взял письмо. Когда прочел обратный адрес, у меня похолодело в груди. Письмо было из Екатеринбурга, от Мурашкина. Очень хотелось надеяться, что наблюдавшая за мной Ольга не смогла прочесть выражение моего лица.

– Наверное, от знакомых. – сказал я и небрежным жестом сунул конверт во внутренний карман пиджака. – Отправлю его Светлане сегодня же.

Я с трудом дождался конца рабочего дня. В половине шестого спрятал в портфель свои полевые журналы и ведомости и отнес портфель в экспедиционную спецчасть. Потом сел в подкатившую единичку и поехал к себе домой.

Пройдя в кухню, я прежде всего налил воды в электрический чайник, включил его в сеть, нашел пепельницу и закурил. Письмо, лежавшее в кармане пиджака, насквозь прожигало грудь. Мужу вредно для здоровья читать любовное послание, адресованное жене. Но, думаю, что ни один муж не удержался бы от искушения. Я не был исключением и колебался не долго.

Достав из кармана письмо, я прежде всего изучил конверт и адрес. На штампе Екатеринбурга стояла дата 18 мая 1992 года. Адрес был написан четко: Дудинка Красноярского края, Рабочая 42, чертежно-оформительский отдел, Ведуновой Светлане Николаевне. Ниже приписка: вручить лично в руки.