Исповедь шлюхи

— Можешь сказать, сколько прошло времени между тем, как голова Тихона скрылась под водой и когда прыгнул Стеколкин?

— Точно не скажу. Может, несколько минут, а может, секунд. Такое создалось напряжение… Никто времени точно не считал. Не до того.

— Но это было недолго?

— Нет, очень быстро. Я думаю, меньше минуты.

— И сколько Стеколкин находился под водой? — Продолжал допрос Голенев.

— Долго. Мы уже начали волноваться, что и он не выплывет.

Трое афганцев переглянулись.

— Потом он вытащил Тихона. Так?

— Да, он вынырнул, и поплыл к своей лодке вместе с мэром. Но тот уже захлебнулся.

— Кто из гребцов в этот момент был ближе всех от места? — Спросил у кооператора Скворцов.

— Паперный. Директор молокозавода шел третьим, он сильно отставал, но к лодке Стеколкина подплыл раньше других.

— Надо переговорить с мужиком, — вслух подумал Голенев.

— Не помешает. — Согласился Хорьков. — Но главное, выяснить, кто приезжал на станцию и споил Королькова.

— И неплохо бы понять, где сам инвалид. — Добавил Сергей.

— Скажи, Николай, на этой лодке, что утонул Тихон, кто-нибудь хоть раз плавал? — Поинтересовался Голенев у кооператора.

— Нет, я их все спустил на воду за несколько дней до праздника. Как раз уезжал в Москву и хотел проверить, не текут ли. Старику строго-настрого наказал никому лодки не давать. Дед хоть и любил выпить, но голову не терял. Уверен, он не стал бы действовать самовольно.

— А как именно эта лодка досталась Постникову? — Поинтересовался Олег.

— Каждая лодка имела на борту имя. Эта называлась «Победа». Ее и предложили Тихону Иннокентьевичу.

— Кто предложил?

— Кажется, Стеколкин и предложил. Он сказал: «Вы победитель, вам она подходит».

Афганцы снова переглянулись.

— Интересный факт. — Голенев встал и прошелся по комнате: — А кто организовал праздник? Кто вел с тобой предварительные переговоры? С кем ты договаривался об оплате? Ведь ты на этом заработал?

— Ни копейки. Если честно, я хотел услужить начальникам, чтобы потом не доставали. Поэтому о деньгах речи не шло. А готовили пикник в основном Стеколкин, Курдюк и Максюта. Они несколько раз приезжали на станцию, и мы обо всем договаривались. Паперный тоже приезжал один раз. Но его дело — продукты. Он обеспечивал закуски и выпивку.

— Милиция тебя допрашивала? Что их больше всего интересовало?

— Я даже подписал бумагу с обязательством не покидать город. Допрашивал меня следователь Белянчиков. Он с женщиной-криминалистом два часа осматривал лодку, когда ее подняли, и в заводской брак не поверил. Белянчиков мужик дотошный. Но клянусь детьми, я тут ни при чем.

— Спасибо, Коля. — Голенев поднялся и вместе с товарищами направился к двери.

— Может, кофейку? — Предложил хозяин квартиры.

— В другой раз. Сейчас мы поедем к твоему охотнику-бухгалтеру. Надо понять, что его напугало…

— Дед скрытный. — Предупредил Солохин.

— Скрытный, да пужливый. Вот мы его и пужнем, — ухмыльнулся Хорьков.

Солохин закрыл за визитерами дверь и поспешил освободить Грома. Его овчарка давно перестала брехать и, высунув язык, развалилась на кафельном полу.

— Видишь, Гром, как все обернулось. Не знаю, уж поверили они мне или нет, — пожаловался кооператор: — Вот посадят меня в тюрьму, кто будет тебя прогуливать?

Пес побежал в кухню, где стояла его миска с водой. Лакал долго, брызгая с морды на пол, потом подошел к хозяину и лизнул ему руку.

* * *

Отто Вербер никогда в русской глубинке не бывал, Пожилой инженер за свою долгую жизнь несколько раз посетил Москву, но дальше Содового кольца советской столицы не видел. Отец Отто, Макс, когда-то жил в России несколько лет. Вербер-старший попал в плен под Сталинградом и работал на стройках по восстановлению разрушенных фашистами городов. Он много где потрудился и хорошо знал русский. Макс и сына учил русскому языку. Хотя Отто особых способностей в лингвистических науках не проявил, его тянуло больше к технике, поэтому он и стал инженером, но немного слов все же запомнил. И это ему весьма пригодилось в теперешней командировке.

В аэропорту Шереметьево путешественника никто не встретил. Немец огорчился, потому что в своей телеграмме мэр города обещал выслать за ним машину. Верберу удалось выяснить, что в Глухов можно доехать за восемь часов поездом, или за шесть междугородним автобусом. Несколько слов, которые он помнил, помогли добраться до автовокзала. С автобусом ему повезло, нужный рейс отправлялся через сорок минут. Этого времени немецкому инженеру едва хватило, чтобы разобраться с кассами, поменять марки на рубли и купить билет.