Исповедь сорокалетней женщины.

-Квартира у нас была двухкомнатная. Вечером отец с матерью смотрели телевизор, а я у себя в комнате делал уроки. Вдруг раздался грохот из кухни. Я дописал до точки, а потом пошёл посмотреть, что случилось. На пороге я увидел маму с папой. Они не входили в кухню и испуганно заглядывали внутрь. Я протиснулся между ними и тоже заглянул. Стол был перевёрнут, табуретки свалены в кучу на столе, тарелки, испачканные во время ужина, валялись на полу. Мы не могли понять, что случилось. Потом это безумие повторялось снова и снова.

-Как повторялось? – переспросила Марина.

-Ну, и на следующий день, и через день, и через два дня. Когда однажды, например, в один из тех жутких дней я пришёл из школы, вся кухня и спальня родителей были перевёрнуты вверх дном. Моя комната осталась нетронутой. Мама пришла с работы и чуть не расплакалась. С одной стороны, взрослые в нашей семье были материалистами. С другой, этот беспорядок мы никак не могли объяснить с материалистической точки зрения. Мы всё расставили по местам и с ужасом ждали продолжения кошмара. Но было спокойно. После ужина мы сели смотреть телевизор. Вдруг из кухни по воздуху вылетает кастрюля с борщом, и весь борщ выплёскивается прямо на обои. Мама расплакалась от ужаса, а папа вызвал милицию.

Несмотря на то, что Юрий Петрович всё рассказывал довольно спокойным голосом, без эмоциональных интонаций и без жестикуляции, все сидящие за столом, как завороженные слушали его. То, что он рассказывал, казалось страшной сказкой, неправдоподобной, но интересной.

-Приехали два милиционера,- говорил Юрий Петрович, - выслушали родителей, посмеялись. Мама чуть опять не расплакалась, смотря на их ехидные лица. Но пока все разговаривали в комнате, где стоял телевизор, на кухне опять послышался шум. На кухне в тот момент никого не было, и милиционеры быстро пошли туда. Всё опять было перевёрнуто вверх ногами. После этого милиционеры уже не улыбались. Они обыскали всю квартиру, но никого постороннего не обнаружили. Сразу после обыска стали расспрашивать нас. Особенно подозрительно отнеслись ко мне. Но после наведённого на кухне порядка, мы опять все были в одной комнате, и опять вся мебель была перевёрнута. В общем, милиция к нам приходила не раз, но ничем помочь так и не смогли. Я попал под подозрение, хотели все беспорядки свалить на меня. Даже хотели меня допросить в отделении, но мама не разрешила. Она же видела, что я был ни при чём.

Юрий Петрович замолчал и подцепил вилкой кусочек колбасы. Во время его рассказа только у него не получалось перекусить, все же слушали и ели понемногу.

-Чем же всё кончилось? – опять не выдержала Марина.

Юрий Петрович с набитым ртом продолжил рассказ:

-У нас начались возгорания.

-Что? – не поняла я.

-Ну, ни с того, ни с сего, вещи стали загораться сами собой. Мы боялись спать. Родители дежурили по очереди. Потом не выдержали и решили уехать к бабушке на время. Отец сумел взять отпуск быстрей мамы, и на семейном совете было решено, что мы с ним должны уехать первыми, а она следом. Она нас проводила до поезда, а сама пошла к подруге. Она должна была ночевать у этой подруги до самого отъезда.

Татьяна криво усмехнулась, явно показывая, что не верит этим рассказам.

Юрий Петрович увидел её усмешку, но всё равно продолжал говорить:

-Когда мы с отцом уже ехали в поезде, стали вспоминать всё, что произошло с нами, ну и естественно, стали волноваться за маму. Мы решили вернуться назад, но когда отец вышел в коридор, ему на голову упал камень.

-Какой камень? – спросила Марина, с явно читаемым испугом на лице.

-Обычный камень. Он рассек отцу кожу на голове, и из ранки засочилась кровь. Во-о-от. Люди, которые ехали с нами в купе, стали рассказывать о случившемся другим пассажирам из этого же вагона, и постепенно в курсе были почти все. Одна женщина постаралась успокоить нас, потому что мы были сильно напуганы, и посоветовала ехать дальше, выйти на какой-то там станции, я не помню названия, и обратиться к тамошнему старику. Так мы и сделали. Разыскали того пожилого человека, Михаила кажется, и всё ему рассказали. Он долго беседовал с моим отцом, потом вернулись от него домой. К бабушке так и не доехали. Я не слышал, что старец Михаил говорил моему отцу, знаю только из разговоров, которые слышал между родителями, что на нас колдовали. Мой отец до мамы встречался с одной девушкой, на которой чуть не женился, но она оказалась такой стервой, что он вовремя ноги унёс. Во-о-от. Когда мы получили новую квартиру, оказалось, что она живёт неподалёку, а у неё бабка или тётка была колдуньей, вот всё и началось.

-Всё так же внезапно прекратилось, как и началось? – спросила я, еле сдерживая любопытство.

-Да, - ответил Юрий Петрович, - только позже моя мама приглашала священника, он освятил нашу квартиру. Да и в церковь она стала после этого ходить. Отец, кстати, тоже.

-Юр, а что ж ты раньше никогда об этом не рассказывал? – спросил Семён Григорьевич.

-Да враки всё! – махнула рукой Татьяна и с вызовом посмотрела на Юрия Петровича. – Это он перед Катькой выслуживается.