Исповедь старого молодожена

Попробовать зайти с шестерок, а не сразу с козырей, ну, там, для начала пригласить ее на свидание, было не для меня. «Широко шагая», фильм с Дуэйном «Скалой» Джонсоном, – вот это про меня (за вычетом Скалы). Мы курили, и высокая, стройная, с наглым взглядом, она курилась передо мной в воздухе в волшебной неприступности, как тот айсберг, который выплывает из тумана в известном шлягере.

Есть такие мужичонки, самоуверенные не по генам. Этот типаж будто создан самой природой для женских разговоров про «мужик измельчал». Сам бледнолицый, потрепанный сквозняками судьбы, в очках на пол-лица, но при этом лезет в цветник и непременно в самый центр клумбы. И рано или поздно бледнолицый обязательно возвращается с розой, какой не каждый породистый гусар может похвастать. Подобные романы по драматургии чем-то напоминают усыновление беспризорных котов. И чего только женщины в таких находят. Но находят ведь что-то. И если ты не гусар, в тебе должно быть это самое «что-то», которым ты будешь брать в отсутствие лошади.

Как-то раз у меня с моим другом детства Семой состоялся на эту тему эпохальный разговор. Дело было еще в школьные годы, когда я и некий штатный красавчик нашего двора конкурировали за одну неприступницу. Сема тогда по-дружески пытался мне объяснить, что это не моя война. Что меня на ней убьют еще до начала битвы шальной пулей.

– Понимаешь, дружище, он смазливый, берет внешностью, а внешность не твоя сильная сторона, тебе надо брать чем-то другим, – философски рассуждал мудрый не по годам Сема.

– А чем мне надо брать? – спросил я друга с надеждой.

Сема долго-долго смотрел на меня и повторил:

– Нет, внешность не твоя сильная сторона.

С тех пор я терзался вопросом, в чем же она, моя сильная сторона, моя перчинка, и не находил ответа. Но однажды в офисной курилке, обкурившись с моей русалкой до кругов перед глазами, я решил, что моя изюминка – это ум. Накануне в журнале «Вопросы философии» как раз вышла моя статья (параллельно с первой работой я учился в аспирантуре).

На следующее никотиновое рандеву со своей возлюбленной я пришел во всеоружии. В руках я воинственно держал журнал «Вопросы философии», как иной гусар – саблю. Когда я появился, моя русалка уже была на месте, традиционно плавая в клубах дыма. Я не поздоровался и даже не посмотрел в ее сторону: я демонстративно развернул «Вопросы философии» и сделал вид, что читаю. Это наверняка выглядело дико: даже сейчас, представляя эту сцену спустя годы, я зажмуриваюсь от неловкости. Но трюк сработал.

– Что это ты читаешь? – спросила русалка, любопытная, как и все русалки.

– А, да так, тут моя статья, – ответил я дрожащим голосом и сунул ей под нос журнал, предусмотрительно открытый на странице с оглавлением.

Я экспрессивно ткнул в свое имя. Статья называлась «Философия образования Сенеки: кризис цицероновского идеала». Глаза русалки моментально скосились к переносице, а левая бровь задергалась. Мне кажется, она сломалась где-то на середине слова «философия».

– Понятно, – соврала красавица, – ну, тогда я тоже почитаю.

И с этими словами она достала из сумочки сложенную вчетверо газету. Развернула ее и натурально принялась читать, покуривая.

На обложке, обращенной ко мне, была фотография голой женщины, а над ней название газеты – «Спид-инфо».

Была в девяностые такая газета, весьма далекая от вопросов философии.

4. Печень: минус четвертая жена

Когда в начале двухтысячных я защитил диссертацию и стал кандидатом наук, я долго думал, зачем я это сделал. Для ученого я был на удивление туповат.

Кроме диссертации с наукой меня больше ничего не связывало: на тот момент я, как и большая половина нашего выпуска, уже благополучно работал не по специальности и становиться за кафедру не планировал. Ученые в нашей стране неслучайно стоят за кафедрой: так можно изящно утаить тот факт, что они без штанов. На работе за кандидата наук меня, конечно, похвалили, но скорее с интонацией «а на фига козе баян». И все же я сумел извлечь из своего кратковременного визита в науку пользу.

Где-то я вычитал, что английским аналогом нашего отечественного «кандидата наук» является слово doctor, которое сокращается до аббревиатуры Dr. и ставится непосредственно перед фамилией ученого мужа. Ничтоже сумняшеся, я напечатал себе пачку визиток на английском языке, где победоносно присовокупил к своему непростому имени эту еще более непростую аббревиатуру.

Три дня я любовался новыми визитками. На этом польза от моей учености была исчерпана.

Но однажды моя степень выстрелила. Когда встреча, на которой все обменялись визитками, подошла к концу, и гости покидали переговорную, одна девушка замешкалась. Как оказалось – нарочно.

– Простите, – спросила она меня, смущаясь, – а вы какой доктор? А то у меня последнее время в районе печени что-то стало покалывать…

5. Недонжуанский список: минус пятая и шестая жены

И все же порой я попадал на свидания: так ошибаются дверью.