Исповедь странного человека

Я лишь улыбнулся в ответ…

— А куда мы едем? — спросила Марина, зевнув, прикрывая рот ладошкой.

Двор был еще тихим. Утро. Воскресное июльское утро. Спят еще все.

— В гости, — ответил я.

Девушка шарила глазами по стоянке, ища мой мотоцикл. Я же сказал, перед тем как пойти за транспортом, что мы поедем. Я, улыбаясь, нажал кнопку на брелке. Стоящий невдалеке УАЗ «Патриот» мигнул фарами, пикнув.

— Это твоя машина? — удивилась девушка.

Все верно, я раньше не афишировал его наличие. Я мотнул головой, приглашая садится.

Мотор сыто заурчал на холостых.

— А к кому мы едем? — улыбаясь, спросила девушка.

Кокетливо так, черт возьми, улыбаясь!

— Тут в одном маленьком городе, есть семья одна, — ответил я, заводя машину. — Вот к ним.

— Это тайна? — девушка явно со мной заигрывала!

— Да нет. Едем мы в город Артемовский, — небрежно сообщил я.

Веселость сползла с лица Марины. Что ж, примерно такой реакции, я и ожидал на название ее родного города.

— К-к кому мы едем? — тихо спросила она.

Я поглядел ей в глаза.

— К Северцовым, Марин, — уронил я слова. — Пора блудной дочери вернуться.

Девушка смотрела на меня глазами полными боли. Я включил передачу, подумал, выключил, затянул обратно ручник.

— Все будет хорошо, — сказал я, поворачиваясь к ней. — Верь мне.

Но в глазах девушки продолжал плескаться ужас. Ну что же. Настал момент, пора показать свои намерения.

Я придвинулся ближе к ней, нежно приподнял ее голову за подбородок. Посмотрел в эти глаза побитой собаки. Нет. Такая ты мне не нравишься. Ты должна быть гордой, сильной, как тогда, когда мне решилась рассказать мне о себе.

Ее губы были соленые от слез. Мягкие. А глаза сделались еще больше, после этого моего поступка. Потому как целовались мы впервые. Почему? А просто я не форсировал. Чувствовал, не надо.

— Ты поняла теперь, в качестве кого ты едешь? — спросил я, оторвавшись.

С Марины можно было сейчас ваять статую «Дикое изумление». Я улыбнулся.

— Ты такая смешная сейчас, — сказал я, не отстраняясь.

И поцеловал ее в щечку. Сел обратно за руль. Марина по-прежнему молчала, ошарашено глядя на меня. Я снова улыбнулся.

— Марин, ты бы пристегнулась, — посмеиваясь, сказал я.

Девушка в прострации вытянула ремень. Щелкнул фиксатор. Пока мы выезжали со стоянки, она тупо глядела перед собой.

— Если ты потом решишь, что это не стоит продолжать, — сказал я, руля. — То все можно отыграть назад. Но сейчас лучше пусть будет так. Хорошо?

Марина кивнула, да так резко, что я даже заволновался, чтоб голова у нее не отпала.

Пока мы ехали по городу, девушка все молчала, погруженная в свои мысли. Я тоже молчал, давая ей придти в себя.

— Я…, - произнесла она, когда мы уже выехали на трассу. — Я не знаю…

— А ты подумай, — успокаивающе произнес я. — Я же не тороплю с ответом.

Девушка посмотрела на меня. Коснулась дрожащей рукой моей руки, лежащей на руле. Так, понятно, надо сворачивать.

Машина, прошуршав шинами по гравию, остановилась на обочине. Я повернулся к девушке. Она смотрела на меня, а глаза ее были полны слез. Я протянул руку, провел ладонью по щеке.

— Судьба всегда дает нам шанс, — вдруг вырвались у меня слова, которые казалось, шли помимо моей воли.

Я просто чувствовал, что нужно говорить именно их, а не те, заготовленные загодя.

— Один мой знакомый, говорит, — продолжал я. — Что судьба, это не четко прочерченная линия. Это лишь ключевые точки. А в каком качестве ты в них придешь, зависит лишь от тебя.

Я смотрел в эти глаза. Блестящие от влаги, они… В них оживала надежда. Робкая, маленькая. Я помогу ей.

— У меня было много женщин, — чуть склонил я голову. — Однажды я даже любил.

Я вновь провел ладонью по ее щеке.

— Мне как-то сказали, что я нравлюсь за то, что не хочу врать, — да, грубая самолесть, но так надо. — Ты веришь мне?

Марина кивнула. Слеза опять скатилась по щеке. Я вытер ее большим пальцем и продолжил:

— Знай, я был с женщинами из интереса, по симпатии, по любви. Даже из-за танцев.

И теперь финальный аккорд. Пожестче.

— Но никогда я не буду. Ни с кем. Из-за. Необходимости, — я сделал паузу и посмотрел Маринке прямо в глаза и рубанул. — И уж тем более, из жалости.

Надежда, мечта разгоралась в этих глазах. Правду все же говорят, что женщины чувствуют, когда говорят от чистого сердца. А тут, куда уж чище. А теперь жахнем контрольный!

— Жалость помогает лишь слабому, — произнес я, чеканя слова. — Сильного она лишь оскорбляет.

— Но я…, - начала было девушка.

— Тот, кто смог разорвать порочный круг и вырваться из дерьма, в которое попал, — сказал я серьезно, испытующе глядя на нее. — Явно не слаб.

Я еще некоторое время смотрел на Маринку. Она молчала, смотря на меня.

— Ну что, поехали? — спросил я, наконец.

Марина в ответ лишь кивнула.

День сегодняшний.

Андрей Александрович сидел на лавке. В руке его дымилась сигарета. Его глаза скользили по ботве картошки, по грядкам, зеленеющим молодой зеленью. По бане, стоящей чуть поодаль. И ничего этого не видели.