Исповедь травы

- Естественно, все Верные были приближены и обласканы новой владычицей Каэр Мэйла. И лишь это позволило им уцелеть ибо не прошло и ста лет, как они остались единственными Вышними в городе. С того момента, как ворота меж мирами закрылись, сила Коричневых Лордов стала медленно, но верно таять, и многие - в том числе и сами Верные - прибегали к близкородственным бракам, чтобы удержать теряемые способности. И прежде всего, не стало главного, что отличало Вышних от простых смертных, и они уже не понимали, что в нас такого, за что нас надо звать Вышними... Тем проще оказалось натравить на нас горожан. Тех же, кто уцелел в резне, прикончили болезни и вырождение - впрочем, это не минуло и Верных. Но самое главное - Тень, что вроде бы отступила при Ульвхильд и правительницах Лиенн, снова поползла на город. С каждым годом мир делался все меньше, и некому было сказать людям, что прежде он был иным. Некому, кроме Верных но к тому времени у них хватало и своих проблем.

Ты видишь нас, Лигнор - то, чем сделали нас наши предки! В нашем роду было больше всего родственных браков - и вот я, вроде бы сильная и крепкая, но бесплодная, как растрескавшийся камень. А Иниана смогла зачать, но бедра ее слишком узки, и с рождения она не выносит дневного света. Вся жизнь ее прошла в стенах этого дома. Остальные здоровее, но лишь потому, что их предки вынуждены были мешать свою кровь с человеческой, ибо Вышней взять было уже неоткуда. Тех же, кто не мешал, нет уже давно. Отец Лоти, понимая, что ему нет пары и потомство его лишится дара, украл дочь шамана Степных Волков. Лоти последняя Серид, и дорогой ценой заплачено за ее жизнь и способности - девять лет назад Волки добрались до них и из мести вырезали всю семью...

- Знаешь, почему я стала единственной женщиной среди Рыцарей Залов? - все так же спокойно произносит Лоти. - Волки забрали меня к себе вместе с матерью, я жила у них пять лет, подчиняясь их законам. И по этим законам женщина в семнадцать лет должна стать женой воина, если только сама не воин. Лишь взяв в руки меч, я сохранила право вернуться в Кармэль и самой строить свою жизнь. А ведь я так боюсь, что однажды и мне придется кого-нибудь убить...

- Какие мы, ко всем чертям, Вышние! - горько выговаривает Снэйкр. - Ну проживет Сульвас четыреста лет, мы трое по двести пятьдесят - а Иниану ребенок убьет, не пройдет и года! Разве с такими бедрами рожают? Но она, видите ли, единственная, кто может передать наследие Ирралей... кому оно нужно, это наследие! Способностей у нас - кот наплакал, да и теми пользоваться не умеем, даже Золотого наречия толком не знаем!

(Я снова припоминаю рассказы Хозяина: Золотым наречием когда-то именовался Язык Закона, один из трех, несущих магический заряд...)

- Вот поэтому мы и прокляли своих предков, - довершает Сульвас со вздохом. - Когда поняли, что дети наши либо будут обычными людьми, либо вообще не будут. Лоти и Тэль - наша последняя надежда, они и по смертным меркам совсем молоды. А Снэйкр... - она опускает глаза и договаривает чуть менее твердо: - Снэйкр вот уже тридцать лет любит только меня. Мы слишком привыкли быть вместе - все пятеро...

И снова - без малейшего надрыва, просто и печально. Воистину - о настоящем проклятии не кричат. Против воли всплывает в памяти компания из квартиры Влединесс. Оказаться бы здесь кому-то из них, да заглянуть в глаза этим пятерым!.. Впрочем, лучше не надо - они бы и здесь сумели все опошлить.

- Я так понимаю, что я - первая, кому вы за все время это изложили, - произношу я в навалившейся тишине.

- Воистину, - склоняет голову Сульвас.

- Но почему именно мне? Или вы надеетесь, что если я пришла... оттуда, то и вас сумею вывести? Или научить Закону Цели?

- Не надеемся, - обрезает Снэйкр. - Да нам это и не нужно.

- Тогда что во мне такого, чем я могу вам помочь? Я же... - в этом месте я перехватываю безмолвный взгляд Инианы и прикусываю язык. Уж не знаю, в чем выражается этот пресловутый дар Ирралей, но похоже, одно из его проявлений - чуять истину нутром. Где-где, а здесь никто не поверит в то, что я простая танцовщица.

Сульвас молча кивает Лоти. Та поднимается из-за стола и выходит. Возвращается она минут через пять, а то и семь, и в руках ее - плоская шкатулка из резной пожелтевшей кости.

- Корона Королевы Адельхайд упала к ногам Аньес, - говорит Лоти. - Оттого и хранить ее доверено моему роду, что берет начало от Аньес и Оливера. Возьми ее, Лигнор.

Удивленная, я принимаю в руки шкатулку, надавливаю на язычок запора... Передо мной на черном атласе пылает золотой обруч шириной в два моих пальца, сплошь усаженный изумрудами и рубинами. В центре его - светлая розетка из сплава золота с серебром, а в розетке - большой сапфир цвета вечернего неба. А та роковая трещина расколола корону аккурат с противоположной стороны - получился обруч с незамкнутыми концами. Я смотрю на эту вещь, от которой так и веет запредельной древностью, все еще не сознавая...