Исповедь травы

Я внимательнее вглядываюсь в Снэйкра. А ведь умен мечевластитель, ох как умен... Что бы там ни говорила Сульвас, но и она живет только прошлым - а вот любимый ее не забывает и о будущем, и обоих младшеньких, похоже, так же воспитал. Будь я тем, чего они все так ждут, честное слово, не пожелала бы себе иного лорда-правителя. Тем более, что, если я ничего не забыла, лорд-правитель и Лорд Избранный вовсе не обязаны быть одним лицом.

Сульвас тем временем достает откуда-то из-за кресла гитару - тоже старую, как и все здесь, и более округлых очертаний, чем у того же Лугхада. Голос у инструмента низкий, глуховатый Сульвас перебирает струны, и аккорды звучат, словно мерные шаги:

Здравствуй, путник! Слышишь, ветер свищет?
Нас с тобой давно никто не ищет,
Нас с тобой уже никто не помнит...
Ночь темней - усталый мир огромен...

Она не поет, а словно тихонько приговаривает над струнами, и песня такая же, как весь ее рассказ - спокойная и печальная. Я слушаю, затаив дыхание, и похоже, не только я...

Я иду и млею от испуга:
Бьется ль сердце под твоей кольчугой?
Я с тобою - хоть на бой, хоть на кол!
Слышишь, путник? Странно... ты заплакал...

- А между прочим, - произносит Лоти, когда Сульвас кончает песню, - сегодня на лестнице в парк был убит Иэн Дорсет из "Счастливого дома". Убит Ниххатом по приказу лорда Райни.

- Вот сволочи, - Снэйкр ставит бокал на стол. - Он-то им чем не угодил? Пел всякую безобидную ерунду...

- Тем, что в конце концов сочинил такую ерунду, которую могли подхватить на улицах, - объясняю я. - И как на грех, Райнэя поминалась там не слишком почтительно.

- Сука, - подает голос Иниана. - Была, есть и помрет сукой!

- Ладно, - Снэйкр забирает гитару у Сульвас и передает Лоти. - Помянуть, однако, надо... Давай, Лоти, свою "Балладу о разбитой лютне".

Та кивает, принимая гитару...

Больше всего это похоже на слезы... бешеные слезы, выжатые из глаз ветром на полном скаку. Не могу подобрать для этой мелодии другого определения, кроме "отчаянная". Кажется, струны рвутся под ее пальцами - никогда прежде я не видела такой игры, но она как нельзя лучше соответствует ее голосу, неощутимо переливающемуся из молитвенного шепота в яростный, почти надрывный крик... С холодком в груди я узнаю в Лотином пении эхо своей собственной манеры Говорить. Вот только я на всю жизнь обречена Говорить, а не петь, в лучшем случае подпевать кому-то, ибо не дано мне ни сочинять музыку, ни играть самой. Оттого, наверное, и преклоняюсь так перед всеми, кто это умеет...

О люди, не дай вам Господь никогда
Разбитую лютню увидеть свою
И имя, пропавшее вдруг без следа
С расколотым миром в неравном бою!

- слова, пронзительные, как плач лопнувшей струны, мчатся столь стремительно, что я совершенно не успеваю их запомнить. Лишь последний куплет занозой застревает в сознании:

И меч мой взлетает... Ах да: "Не убий!"
Нет, кончено все! Свет небес, помоги!
На страшном суде, где архангел трубит,
Любовь, говорят, покрывает грехи,
Любовь, говорят, покрывает грехи...

И снова отчаяние неведомо куда несущейся мелодии - и вдруг словно остановка на полном бегу, плавный, печальный перебор, и на фоне его Лоти отрешенно выговаривает финальные слова:

- Лезвие меча скользит по камням, и скрежет царапает кристальную твердыню безмолвия, застывшего не одну сотню лет назад. Неужели, неужели я не успела?!...

Воцаряется благоговейная тишина. Но я не позволяю ей продлиться слишком долго:

- Это твоя вещь, Лоти?

Она кивает.

- Знаешь ли ты, что сейчас я услышала то, что можно поставить почти вровень со Словами Луга? Не всякому Мастеру Ордена дано так проецировать эмоции, как это делаешь ты - и без всякого обучения!

- Я всегда знала, что Лоти - лучшая и сильнейшая из нас, откликается Сульвас. - Она и без короны была нашей любимицей.

- Я давно пытаюсь что-то делать, - Лоти смотрит на меня. Но мне не у кого учиться, и я не знаю, хорошо я это делаю или плохо. А как вы появились, стала мечтать - вот бы у Лугхада поучиться... Потому и на лестницу к вам бегала все время, но подойти боялась. Кстати, ты сказала - Мастера Ордена... это кто такие?