Исповедь травы

– А давай порепетируем прямо сейчас, под дождь, – вдруг предложил Даммис. – Где твоя гитара? Мне кажется, если мы будем сейчас играть, может получиться что-то совершенно запредельное.

– А давай, – согласилась Висару. – Только, Даммис…

– Что?

– Сначала поцелуй меня…

«Он пел – и строка его текла печально, как черная река, звеня, рассыпались зеркала на лица и блики, и время качало головой, летая задумчивой совой над тем, кто нашел какой-то свой путь в мудрые книги. Огонь обжигал его уста, гитары сухая береста пылала – и в запахе костра мне слышались крики…» (Слова Висару Жель на старую мелодию Иэна Дорсета – «Посвящение Безумцу».)

…и, клубясь белым паром, распространяя вокруг себя противный запах мокрой гари, медленно остывали почерневшие развалины того, что еще прошлым утром горделиво возвышалось над Кармэлем и звалось Залами Ночи. Эпоха владычества Райнэи на глазах делалась прошлым, даже если кто-то еще не был готов это признать…

Не бойся дождей, Кармэль!

КОДА: НОВЫЙ ГОРОД

– Ты все-таки уходишь?

Я аккуратно складываю вещи перед тем, как затолкать их в сумку. Бесполезное, конечно, занятие – в такой тесноте они все равно помнутся, так что это своего рода ритуал, означающий, что этот дом я покидаю не в спешке, не в обиде, а обдумав все, с полным уважением к хозяевам… то есть к Хозяину.

– Есть ли хоть что-то, что может изменить твое решение?

Он сидит в кресле, вполоборота ко мне – лица не видать, на него падает тень, а голос почти спокоен… знаю я это «почти».

– Ты же сам знаешь, Джейднор, что нет.

– Мне будет очень не хватать тебя, моя Королева.

– Мне тебя тоже, Лорд. Но я должна, – ремешок на сумке затягивается с трудом – так я ее набила. Даже не подозревала, что у меня здесь столько барахла, как бы опять пряжка не отлетела… – Рэссла вирз, я ведь за последние годы изрядно подзабыла это слово – «должна»!

Поворачивается. Глядит в глаза. Нежно-нежно берет за руки.

– Послушай… Ведь это предрассудок – насчет Нездешних и смертных… Ты Помнящая, это уравнивает тебя с нами – а я люблю твою душу, и не так уж важно, в какое тело она облечена. Твоей силы хватит даже на то, чтобы выносить моего ребенка, ты же сможешь принять и удержать лунную плоть на время родов…

– Дело даже не в том, что я смертная… Знаешь старую сказку о том, как пальма полюбила лилию? Так вот, в садах Эсхара, у Пэгги, растут древовидные лилии. Вроде бы и живут триста лет, и ствол у них, а не стебель… вот только и на таких лилиях никогда не вырастут ни орехи, ни финики!

Он отводит глаза.

– Я Огонь, Джейднор, а в основании Башни должно лежать Камню. Ты сам это знаешь, и потому незачем рубить хвост в несколько заходов. Ищи себе ту, чье место – подле тебя, а мое место на пыльных дорогах мироздания. Может, еще встречу кого-нибудь, кто пожелает идти по ним со мною, – я резко поднимаюсь на ноги и вскидываю на плечо сумку.

– Но куда бы ни завели тебя эти дороги – знай, что в Башне Теней всегда тебя ждут.

Вот так – коротко и ясно. Даже не поднялся из кресла. Правильно, долгие проводы – лишние слезы, как гласит народная мудрость.

– Aen ye-o jthalet, – говорю я ему вместо «прощай» или «до свидания».

…и не потому, что смертная, даже не потому, что по натуре бродяга. И даже не потому, что с трудом сдержала крик, когда на следующий день после нашего благополучного прибытия в Авиллон Гитранн пришел к Хозяину… был бы тот королем, сказала бы «представиться» или «преклонить колено», а так даже и не знаю, как обозвать… Я тогда прекрасно видела глаза обоих: Его, до Кармэля не склонявшегося никогда и ни перед кем – и Хозяина, на чьем лице ясно читалось: «Зачем мне ты, когда не вернулась Она?!» Умирать буду, не забуду этой сцены…

Просто потому, что это знатные леди изменяют своим лордам с менестрелями – я же не вправе изменять своим менестрелям даже с Лордом.

Что он мне может дать такого, чего не в состоянии дать их песни?