Исправляя ошибки (СИ)

Его спокойствие и кротость постепенно размывали обиду, вставшую между близнецами. Так ветер, сколько бы он ни бился, не способен повергнуть камень. Лея не смирилась с правдой, открытой Люком так неожиданно и жестоко. И потому ее боль и ее гнев были направлены не столько против брата, сколько против этой самой правды; ненавистной для нее правды.

Постепенно, однако, она пришла к мысли, что и сама порядком виновата не только перед Беном, но и перед Люком тоже. Ее брат не сумел противостоять угрозе, каковую являл Галлиус Рэкс для ее сына; Люк и вправду подтолкнул Бена к пропасти, но сделал это в попытке помочь мальчишке, удержать его веру и сохранить его душу — пусть даже посреди Тьмы. Сама же Лея не сделала для спасения единственного дитя ровно ничего. Она просто переложила на брата и свою ответственность и свои родительские обязанности.

Да, это предложил он сам; и как ни крути, это Люк настаивал на том, чтобы сестра общалась с племянником только по голосвязи (хотя и этот единственный способ их взаимодействия не очень-то приветствовал). Но разве она, Лея, противилась его решению? Разве она хотя бы раз предприняла попытку отстоять единство своей семьи и право матери? Нет, она безропотно согласилась со всем. Согласилась довольно быстро, потому что так было удобно ей самой. Ребенок, тем более, такой неспокойный и чувствительный, как Бен, связывал ей руки. Она говорила себе, что действует, исходя из интересов сына, но на самом деле преследовала, прежде всего, собственные интересы. И в глубине души, на самом дне, она с самого начала понимала это — понимала задолго до того, как открыто призналась Калуану Иматту, что оказалась дурной матерью. Там, на дне души, навек сохранился образ восьмилетнего мальчика, с болью вырванного из привычной обстановки и из семейного круга. И этот образ тревожил в ней чувство вины — день за днем, год за годом; и с каждым разом все сильнее.

Выходит, они с Люком стоят друг друга. Они оба оказались предателями, и потери последних лет — потеря Бена, потеря Хана — это их общая, закономерная расплата.

Именно это слово — «предатели» — Лея Органа прошептала, усмехаясь и кривясь, когда лежала на груди брата, оплакивая свое горе.

Еще она сказала, глядя Люку в глаза, что, похоже, является проклятой. Что она обречена терять любимых, едва обретя их. Так было прежде с Ханом; так произошло и сейчас.

Ведь хватило бы простых слов, которые обязан говорить своему ребенку каждый родитель. Если бы она сподобилась произнести их не в минуту горькой разлуки, а гораздо раньше, еще на Эспирионе — тогда, кто знает, возможно, Бен был бы спасен.

Люк молча гладил великолепные шелковые волосы сестры.

Теперь у него не было выбора. Последнюю возможность, позволяющую им с племянником избежать встречи и последующего столкновения; последнюю возможность, позволяющую им обоим уцелеть, Бен отверг, отказавшись от помощи Сопротивления. Оставалось только одно: похитить Бена из тюрьмы, даже если придется сделать это без его согласия (это не обсуждается; глупыш желает геройствовать, вероятно, не понимая, что его расстреляют на полном серьезе); затем спрятать где-нибудь, попытаться понять, в чем истинная причина его утраты контроля над Силой. И биться с ним насмерть, если мальчишка-Соло ждет именно этого.

И вот тут таилась главная ловушка. Если Бен так и не сумеет излечиться от своей слабости, это вряд ли остановит его стремление раз и навсегда свести счеты с бывшим наставником — такова уж его натура; огонь будет полыхать, пока не выжжет все без остатка. Кайло Рен успокоится, только уничтожив последнего джедая, или погибнув сам. Стало быть, в этом случае исход поединка будет зависеть целиком от решения Люка. Ему и прежде не составляло труда одолеть ученика, тем более, эта задача не составит труда теперь, когда Бен не может пользоваться своими способностями и умениями в полную силу.

Скайуокер предчувствовал: вот оно! К этому и ведет самая яркая и очевидная нить судьбы. Юный несмышленыш Дэмерон, говоря о своих подозрениях относительно «калеки», и представить себе не мог, что это означает и для самого Кайло, и для Люка. Только от решения последнего джедая будет зависеть, кто уцелеет в грядущей их схватке с племянником. Он сможет раз и навсегда разделаться с врагом, однако ценой предательства семьи и слез Леи; или позволить Бену убить себя, а Галлиусу Рэксу — окончательно восторжествовать, раз и навсегда похоронив в забвенье наследие ордена джедаев.

Это — тот самый выбор, который пришлось делать юному Люку тридцать лет назад. Вероятно, такова прихоть Силы. Ему вновь требуется пройти то же испытание, то же мучительное искушение, столкнувшись с Темной стороной, влияния которой магистр все эти годы избегал с суеверным страхом.

Впрочем, он сам привел себя в эту ловушку, пытаясь направить замысел Силы в то русло, что нужно ему самому. Играя и подражая прошлому.