Испытание

С резким выдохом в лицо парню устремляется мой кулак. Черт, переборщил – Артем сразу вырубается. Но первое сделано. Нехотя четверо оставшихся шакалов отрываются от увлекательного самоутверждающего их в собственных глазах избиения. Уровни социальной значимости – не выше второго. Шлак для общества. Причем, опасный.

– Ты кто? – тупо спрашивает один из них – взлохмаченный, вспотевший. Бить даже беззащитную жертву утомительно. – Чо надо?

Мне надо, чтобы они меня слегка поколотили, отняв эдак процентов пятнадцать жизненных сил. По крайней мере, Марта утверждает, что этого хватит.

Их четверо в строю, но пятый лежит на асфальте, и это пока сдерживает, не позволяет принять решение замесить и меня. Триггер пока не сработал. Им нужно хотя бы одно оправдание своему поступку, что-то праведное, типа – вступились за своего, опустили зажравшегося мажора или ответили на оскорбление. Но сейчас вступаться за Тему опасно. Ситуация сама по себе непонятная: и чо этот мужик так уверен в себе? Может, у него ствол?

– Мне надо, чтобы вы подняли старика с асфальта, извинились, вернули отобранное, и сдались в полицию и чистосердечным признанием о содеянном.

– Чо?

– Вот именно. Уверен, что даже если твоя тупая башка была бы способна воспринимать речь длиной более трех слов, ты бы все равно не сделал того, о чем я прошу. Так что… иди ты на хрен, долбоклюй!

– Ах ты, сука! – триггер сработал, и Взлохмаченный ринулся на меня.

С секундным запозданием, забыв о мужике, с энтузиазмом кинулись и остальные. Пятый, тот, что Артем, тоже поднимается, оклемавшись. Отлично.

С полминуты подставляюсь под удары, внимательно отслеживая показания полученного урона. Отходя, спотыкаюсь о чью-то ногу, и шипастый кастет царапает скулу краем – повезло! Японский бог! Спасибо прокачанной предметами, в том числе нэцкэ Дзюродзина, «Удаче».

Этого особо рьяного с кастетом приходится убирать первым. Не дай бог, попадет в голову, за последствия не ручаюсь. Нейтрализованный прямым в нос и боковым в висок, он заваливается без сознания. Урон я наношу бешеный. Черт, надеюсь, я его не смертельно…

Удары тем временем сыплются со всех сторон, но мне пока удается, двигаясь, удержаться на ногах.

Получен урон: 126 (удар ногой).

Текущее значение жизненных сил: 86,78324 %.

Все, достаточно! Серия жестких во всю силу ударов, чередуемых с уклонениями и блоками, и, кроме меня, стоящим остается только Взлохмаченный. К нему у меня особые претензии – успел пролистать по диагонали список его преступлений.

Он нервно облизывает губы, бегая глазами по окружению. Ситуация для него патовая – даст деру, значит, бросит подельников и потеряет авторитет, а продолжить бой чревато. Все-таки один на один – это даже как-то нечестно. Додумать и решить я ему не даю. Хлесткий удар в солнечное сплетение едва не разрывает диафрагму с последующим проникновением кишечных петель в грудную полость. Это могло быть смертельно, но хорошо, что не стало. Брать такой грех на душу я пока не готов.

Теперь на ногах только я. Вытаскиваю из кармана телефон. Экран треснул в драке, но аппарат работает. Набираю номер одного подзабытого человека:

– Игоревич. Слушаю! Кто это?

– Дмитрий Юрьевич, простите за поздний звонок. Это Филипп Панфилов, помните такого?

– А, ясновидящий! Помню, еще бы… – шутливо поприветствовав, он становится серьезным. – Нашел кого-то?

– Нашел тех, кто знает, кого вы ищите. Если хорошо поспрашиваете, может, признаются… Ковач и Беденко – их работа.

– Дела… – оба разыскиваемых пропали относительно недавно, с месяц назад, так что помнить их Игоревич должен. – А кто конкретно там у тебя?

– Конкретно, пять пацанов от шестнадцати до двадцати трех. Наткнулся в темном переулке, избивали и грабили пятидесятидевятилетнего мужика.

– Что с ним?

– Минутку… – я щупаю пульс. – Жив, дышит, но без сознания.

– Что с пацанами?

– Вырубил. Отдыхают.

– Пятерых? – следователь не может скрыть удивления. – Силен, брат! Где ты?

– Обуховский переулок, дом… Двенадцатый и седьмой, между ними. Скорую еще надо…

– Вызову сам. Выезжаю, – Игоревич отключается.

Я осматриваю поле боя. Парни промышляли грабежами на улицах. Жертвами, как правило, выбирали подвыпивших мужиков, одиноко идущих женщин. Судя по списку «подвигов» Взлохмаченного, лидером был он. И эпизоды с изнасилованиями тоже проскальзывают.

Слышу стон, кряхтение. Один из гоп-стопщиков очнулся. Беру его за волосы, поднимаю голову и отпускаю. Отключается снова.

Сам осматриваю пострадавшего мужчину. Пятьдесят девять лет, сборщик мебели, второй брак. От первого – девочка, от второго – десятилетний мальчик. Лицо разбито в кровь так, что не разглядеть черт. Множественные ушибы, переломы, разрывы внутренних органов. Запас жизненных сил на грани перехода в необратимость.