Испытание

Внутри, в свете ярко горевших свечей, сновали и трудились люди. Мужчины разбирали старые мушкеты, чистили их, смазывали маслом проржавевшие замки́. Напротив них старики – и мужчины, и женщины – отливали свинцовую дробь: расплавленный металл выливался в формы, а одна из женщин, по виду слепая, вела тщательный учет получавшимся свинцовым шарикам. В центре собора, рядом с алтарем, с которого сорвали узорчатые покровы и больше не окуривали ладаном, зарывшись в рулоны льна, сидели и шили молодые женщины.

У самого алтаря, прислонившись к нему спиной, сидела Алиса. На коленях ее покоилась груда небеленого льна. Не замечая меня, Алиса проложила длинный стежок и закрепила его невообразимо сложным узлом. Ее подрядили на грубую поденную работу, не имевшую ничего общего с тем, что она делала в моем ателье. Теперь вместо изящных платьев и элегантных стежков, которые когда-то умело накладывали ее ловкие пальцы, она мастерила простые рубахи – временную форму для армии голодранцев.

Прежде чем я успела хоть что-то сказать, из бокового нефа вынырнула Эмми с катушками ниток и кривобокой подушечкой для булавок в руках.

– Софи! – закричала она, выронила подушечку, и та шлепнулась у ног Алисы.

Алиса вздрогнула, подняла голову и вдруг осознала, что Эмми смотрит прямо на меня.

– Как вас сюда занесло? – бросилась ко мне Эмми, но резкий окрик суровой пеллианки остановил ее посреди прохода.

– А ну, куда поскакала? Работать кто будет?

– Отвяжись от нее, Магз, – бросила Алиса, аккуратно отложила рубаху, которую шила, и поднялась.

Каких бы высот эта Магз ни достигла в армии Нико, со мной, легендой, ей было не тягаться. По собору пронесся взволнованный шепоток, работа замерла, и все уставились на меня. Я чувствовала себя одновременно и важной персоной, и мелкой сошкой, неуклюжей и все еще недостаточно великой, чтобы оправдать ожидания этих людей. Где-то в приделе храма заплакал ребенок.

– Алиса! – воскликнула я. – Как ты? А ты, Эмми?

Личина мифологической Софи отлетела прочь, и я снова стала сама собой. Альба, чтобы не смущать нас, отошла к одной из ниш, где когда-то возжигали свечи кающиеся грешники. Теперь ниша была пуста, не осталось даже подсвечников – они пошли на нужды армии.

– Все затрещало по швам в мгновение ока, – сказала Алиса, взяв меня за руку. – Я… Мы… Мы закрыли магазин и прятались до тех пор, пока не миновало самое страшное.

– Мне даже домой было не попасть, – охнула Эмми, – и я осталась у Алисы. Но сейчас все в порядке, – поспешно добавила она.

– А что с остальными?

Алиса поджала губы.

– Половина нашего района сгорела дотла. Даже страшно представить, сколько людей погибло в огне. От пушечных ядер, дубинок… Да отчего только не погибали!

– Пеллианский квартал восстание обошло стороной. Командор Отни почти не вел там бои против дворян.

«Командор Отни», отметила про себя я: если уж Эмми его так называет, значит, это звание приклеилось к нему навсегда.

– Но все наши друзья живы.

И тут в мою голову закралась еще одна мысль: может, не у меня одной Нико требует поддержки, может, он искал помощи у других чародеек из пеллианского квартала? Уж ему-то прекрасно известно, где их найти.

– Вения, Хеда, Лиета – они тоже работают здесь? – спросила я. – Нико просил вас накладывать чары?

Эмми с силой воткнула в подушечку найденную булавку.

– Мы сделали несколько табличек для наших друзей, но большинство галатинцев считают наше мастерство суеверием. Командор Отни говорит, нет ничего зазорного в том, чтобы зачаровывать таблички для попросивших об этом, но насильно вводить пеллианские традиции в армию галатинцев он не собирается. Я думаю, Вения и Хеда трудятся в прачечной, а Лиета – на кухне в госпитале.

Звучало правдоподобно: Нико был бы счастлив использовать чары в своих целях, но вовремя сообразил, что галатинские солдаты не станут таскать с собой тяжеловесные глиняные дощечки.

– Я не уверена, но, возможно, брат Теодора, Эмброз, все еще в городе. Не слышали о нем?

Эмми покачала головой, Алиса пожала плечами.

– Я ничего о нем не слышала. Полагаю, командор Отни не преминул бы оповестить либо о том, что он перешел на нашу сторону, либо о том, что его казнили.

– Значит, Нико сам ничего о нем не знает. Ну а ты, Алиса? Признавайся, ты же никогда не была ярой сторонницей революции. Что случилось?

– Вы сами видите, что тут творится. И неважно, кто ты – из народа или дворян. Сколько повешено на стене, сколько растерзано толпой за помощь врагам… – Алиса взглянула мне прямо в глаза. – Ты либо с Красными колпаками, либо предатель и шпион – и тогда тебе не уйти от расправы. Отни не давал прямого приказа убивать предателей, но он никого и не останавливает.

– А ты работала на меня… – тяжело вздохнула я.

– Это не имеет никакого значения, – солгала Алиса.

– А еще вся еда, которая была в городе, теперь в руках Красных колпаков. И чтобы получить свой паек, ты обязан работать. – Эмми прикусила губу. – Пока порт захвачен Королевским флотом, это единственная возможность не умереть с голоду. Сухопутные перевозки затруднены – роялисты наседают на нас с юга.