Испытание

Я потрясена. Потому что голос принадлежит высокому взбешенному старику в ярко-бирюзовых пляжных шортах, темно-синих ластах и солнечных очках с линзами ярко-синего цвета. Волосы у него точно такие же, как у Эйнштейна – длинные, серебристые, небрежно зачесанные назад, в ушах серьги, в сосках – ничего себе – пирсинг, а на одной руке красуется большая татуировка, изображающая лестницу, которая проходит над водой и ведет к затейливым полуразрушенным напольным часам. И вид у него при этом совершенно разъяренный.

– Не вини меня, Джикан, – говорит Кровопускательница – Кассия? – скучающим тоном. – Трудно воспринимать тебя всерьез, когда ты так упорно везде демонстрируешь соски с пирсингом.

– Я же был на пляже, – отвечает он, показывая на маску для подводного плавания и трубку, словно мы могли не заметить его пляжные шорты и ласты. – На Гавайях. Впервые за пятьсот лет.

– Тогда мы не станем задерживать тебя. – Она закатывает глаза – Я уверена, что у тебя там есть захватывающие занятия, например, подсчет песчинок на берегу.

Он щурит глаза.

– Я плавал с маской и трубкой. Там были кораллы. И чудесные рыбки. И дельфин.

– В таком случае я не понимаю, почему ты пребываешь в таких расстроенных чувствах. – Кровопускательница смотрит на него с такой насмешливой улыбкой, какой я прежде у нее не видела. – Ведь в глубине Сахары такого не увидишь.

– Да, не увижу, – выдавливает он из себя. – К этому-то я и веду.

– Тогда тебе надо брать отпуск почаще, – невозмутимо говорит она. – Надо думать, это улучшило бы твое настроение.

– Да, но нельзя же нам всем бездельничать целыми днями в наших личных ледяных пещерах, придумывая способы надуть вселенную, ты не находишь? У некоторых из нас есть настоящая работа, которую нужно делать. – Он усмехается, подойдя ближе. – Благодаря таким, как ты.

– Вообще-то никто не просил тебя о помощи. – Кровопускательница делает несколько шагов к нему, и я думаю, что эти двое сейчас похожи на парочку профессиональных стрелков на Диком Западе, готовящихся затеять перестрелку. Если бы они вдруг выхватили пистолеты и нацелили их друг на друга, я бы ничуть не удивилась.

– Может, ты меня о ней и не просила, – говорит он, хмуро оглядывая комнату, которая снова выглядит безупречно, – но она тебе определенно нужна.

С этими словами он опускает руку в карман своих ядовито-бирюзовых пляжных шортов. Я готовлюсь к тому, что сейчас он достанет какое-то оружие, и по тому, как Хадсон заслоняет меня, видно, что он думает о том же. Но вместо этого Джикан вынимает золотые старомодные карманные часы. Самые что ни на есть настоящие – с цепочкой и затейливо украшенной крышкой.

– О, я понял, – говорит Флинт. – «Джикан» – это по-японски «время». Клево.

– Довольно разговоров. – Джикан поднимает свои часы. – Вот вам хорошая идея: почему бы нам одним выстрелом не убить два вопроса?

– Думаю, вы хотели сказать – «двух зайцев», – поправляет его Флинт.

Джикан поворачивается к нему, подняв брови над краями своих солнечных очков.

– Эта поговорка, – поясняет Флинт – и надо отдать ему должное, ничуть не смущается, несмотря на весьма грозный взгляд Джикана, – звучит по-другому. Одним выстрелом убить двух зайцев, а не два вопроса.

– Ну, разумеется, дракон считает, что мы должны убить двух зайцев. Это ваш ответ на все. Хотя я не понимаю, что вы имеете против зайцев. Ведь, если подумать, это такие безобидные существа.

У Флинта округляются глаза.

– Я не… Я не говорю, что мы должны убивать…

– Перестань болтать. У меня от тебя болит голова. – Джикан переводит взгляд на меня. – Ты уже закончила?

Закончила? Да ведь я еще и не начинала.

– Почему вы говорите так грубо…

– Почему ты задаешь так много вопросов, каменная малявка? – парирует он. – Для куска скальной породы ты слишком любопытна.

– Для куска скальной породы? – возмущенно повторяет Джексон. – Какого черта…

– Заткнись, несчастный гот. Никто не хочет слушать тебя, и ни у кого нет времени на очередную твою истерику.

Не знаю, чем именно давится Джексон: своим возмущением или слюной, но в любом случае звук, который он издает, напоминает нечто среднее между криком умирающего носорога и брачным зовом бегемота.

– Извините? Что вы сказали?

Джикан сощуривает глаза.

– Во-первых, нет. Во-вторых…

– Что нет? – резко спрашивает Джексон.

– Нет, я не извиню тебя. Это очевидно. А во-вторых, я никогда не повторяю того, что сказал. – Он качает головой и угрожающе бормочет: – Ох, уж эти мне вампиры. Они смехотворно хрупки.

Джексон выглядит так, будто его вот-вот хватит удар, если бы у вампиров они бывали. Хадсон же, судя по всему, одновременно позабавлен и восхищен вызывающим поведением Джикана. Впрочем, когда речь идет о Хадсоне, никогда нельзя точно сказать, что именно происходит в его голове.

– Кто этот малый? – спрашивает Джексон.

– Этого я не знаю, но думаю, он мог бы стать моим героем, – говорит Хадсон. – Несчастный гот.

Джексон поворачивается к нему, как бы говоря: «какого черта?» – но прежде чем он успевает что-то сказать, Джикан продолжает: