Испытание

– Ты это видишь? – спрашивает Историк, показывая на самый верх пещеры.

Я щурюсь, но не могу разглядеть ничего, кроме камня и льда.

– Нет.

Он разочарованно вздыхает.

– Что ж, возможно, в следующий раз. – Он делает паузу и сердито смотрит на меня. – Хотя, думаю, следующего раза не будет. – Он снова достает свои карманные часы.

– Погодите! – восклицаю я, всматриваясь в потолок еще пристальнее. – Что именно я должна там увидеть? – Мне необходимо, чтобы он мне это сказал, на тот случай, если я снова нарушу нормальный ход времени.

– Ты либо видишь это, либо нет. – Он пожимает плечами. – И если нет, то тебя невозможно этому научить.

С этими словами он открывает крышку своих карманных часов и поднимает их. Он выше меня, так что я не вижу циферблат. Я не вижу вообще ничего, кроме странного голубого свечения, исходящего от циферблата. Это свечение образует круг вокруг него, а затем и вокруг всех нас, и этот круг становится все шире.

Когда оно охватывает всю комнату, Историк загребает ладонью то, что выглядит как горсть света. И кидает ее прямо в потолок – в то самое место, которое он показывал мне.

Я напрягаюсь, ожидая чего-то вроде взрыва – похоже, в последнее время вещи взрываются все время, – но происходит другое: голубой свет обволакивает часть потолка, а затем распространяется все дальше.

– Значит, вот как вы чините трещину во времени? – шепчет Мэйси. – С помощью света?

– Вообще-то это происходит немного сложнее, – отвечает Историк.

Он щелкает пальцами, и в его руке появляется самая большая пара вязальных спиц, которые я когда-либо видела. Он щелкает пальцами снова, и пещеру оглашают звуки песни «What a Time»[6] Джулии Майклс и Нила Хорана.

Теперь Хадсон стоит с одной стороны от меня, а Мэйси с другой. Я смотрю на них обоих, проверяя, понимают ли они, что происходит – ведь Историк определенно не из фанатов поп-музыки, – но они так же озадачены, как и я. Особенно, когда звучит припев и Историк начинает мотать головой и напевать с закрытыми глазами, не прекращая с невероятной быстротой вязать воздух перед собой.

– Вы все тоже это видите? – шепчет Флинт. – Или таблетки от боли, который я принимаю, вызывают у меня глюки?

– Твои таблетки не могут вызывать глюки, – фыркает Иден.

– Значит, это происходит на самом деле? – Флинт потрясен.

– И на том спасибо, – говорит Мекай.

В этот миг Историк открывает глаза и видит, что мы все пялимся на него.

– Что? – спрашивает он, пока припев песни звучит на бесконечном повторе. – Это хит.

Он снова закрывает глаза и начинает мотать головой в такт нескончаемому припеву. И хотя мне очень нравится эта песня «One Direction» – всегда, но, прослушав припев около 311 раз подряд, даже мы с Мэйси готовы просить пощады.

Однако Историк продолжает безмятежно мотать головой и все вяжет, вяжет и вяжет. На его вязальных спицах нет пряжи, там вообще ничего нет, но он продолжает двигать ими в такт музыке, пока наконец – прямо в середине 312-го повторения припева – не останавливается.

Музыка обрывается, и он, подняв свои вязальные спицы, провозглашает:

– Вуаля!

Сначала я думаю, что он начисто забыл про нас, ведь он больше пяти минут вязал пустоту с таким видом, будто нас здесь нет, но тут я замечаю их – тончайшие, как осенние паутинки, нити, парящие в голубом свете, который его окружает.

– Что это? – спрашиваю я, протянув руку, чтобы пощупать одну.

Но я тут же отдергиваю ладонь, потому что Историк резко бьет меня спицами по пальцам.

– Это пряди времени, которых не должны касаться руки малолетнего полубожества вроде тебя, – говорит он. – Так будет и дальше.

– Какие пряди? – спрашивает Иден, подавшись вперед, чтобы лучше рассмотреть их. – Я ничего не вижу.

– Я тоже, – соглашается Мэйси.

– Да вот же они, – говорю я, показывая на нити рядом, но не касаясь их. Костяшки моих пальцев все еще саднят.

Но мои друзья сбиты с толку. Даже Хадсон качает головой и говорит:

– Мы ничего не видим, Грейс.

– Но они же здесь. – Я тру глаза и смотрю на нити снова, чтобы убедиться, что Историк не разыгрывает меня. Но нет, он меня не разыгрывает. Они здесь, прямо перед нами.

– А теперь полюбуйтесь вот на это, – говорит Историк и начинает крутить спицы между пальцами, как барабанщик барабанные палочки.

– Вечно ты пускаешь пыль в глаза, – замечает Кровопускательница и картинно закатывает глаза.

Он фыркает.

– Кто бы говорил.

Затем он тычет одной спицей вперед, поддевает кончиком длинную полосу нитей и, приподняв ее, начинает вертеть над своей головой. Он вертит ее, вертит, а затем просто отпускает.

И тут же нити разлетаются по всей комнате – по потолку, стенам и – что вселяет в меня страх – летят ко мне и моим друзьям. Мне кажется, что они сейчас обовьются вокруг нас, возможно, даже свяжут нас по рукам и ногам, но происходит еще более странная вещь – эти нити проносятся прямо сквозь нас.