Испытание льдом

По мнению капитана Пенни, американцам не удалось выйти из пролива Барроу из-за внезапного шторма, надвинувшегося с юга вскоре после того, как их суда прошли мимо его зимней квартиры. Как выяснилось позднее, предположение Пенни оправдалось, хотя в то время мы завидовали американцам, считая, что они находятся в безопасности и ведут комфортабельную жизнь в Нью-Йорке, тогда как они дрейфовали во льдах в нескольких милях от нас[101].

Наши верхние палубы были теперь прикрыты, печки и отопительные устройства работали вовсю; лодки закрепили на льду. Все ненужное оборудование сняли с верхних палуб, чтобы можно было упражняться на нем в плохую погоду. Мачты и реи привели по возможности в порядок, установили ряды вех, обозначавших во мраке и в бураны дорогу от одного корабля к другому. Во льду сделали проруби для бесперебойного снабжения водой на случай пожара. Принимались меры для соблюдения чистоты на кораблях и личной гигиены. Так началась наша однообразная зимняя жизнь.

Поначалу людей развлекало сооружение снежных валов и домов, установка вех. Это открывало широкое поле деятельности и помогало тренировать свои навыки и изобретательность. Наши соотечественники на родине пришли бы в восторг, видя красивые и со вкусом вылепленные нами из снега скульптуры: обелиски, сфинксы, вазы, пушки и, наконец, величественную фигуру Британии, смотрящую на запад. Все это оживляло льды и заполняло досуг экипажей. Однако таких развлечений могло хватить лишь на короткое время, и, когда арктическая зима надвинулась на нас вплотную, зима, которая должна была продлиться несколько месяцев, мы все напрягали ум, чтобы изобрести занятие и развлечения для нашего маленького общества.

Театр, казино, бар, две арктические газеты (одна из них иллюстрированная), вечерние школы, общеобразовательные лекции не давали никому повода жаловаться на безделье. Певцы и музыканты упорно практиковались, пока не сколотили инструментальный оркестр и вокальный ансамбль. Певцами заделались офицеры и матросы, которые никогда раньше не пели и, возможно, никогда не запоют в будущем, если опять не окажутся в подобных условиях. Люди сами придумывали маски и шили маскарадные костюмы, причем материю из модных магазинов заменили сигнальные флаги. Благодаря неистощимой изобретательности команд удалось устроить бал-маскарад, который по разнообразию и вкусу, с каким были сделаны костюмы, мог бы выдержать сравнение с любым европейским балом.

Наши издатели тоже проявили чисто французскую изобретательность, чтобы сказать все, что хотелось, и в то же время не навлечь гнева цензоров. Расположившиеся в сторонке не очень искушенные журналисты, рукам которых привычнее была кисть для смазки дегтем, а не перо, выводили цветистые фразы, заимствуя их из старых и довольно уже потрепанных словарей. В другом месте можно было видеть людей с серьезными и напряженными лицами. Они сидели на деревянных стульях, склонившись над длинными столами, и это вызывало в памяти дни, когда мы знавали палку и розги. То была арктическая школа. Закаленные старые моряки выписывали свои каракули с таким старанием, как будто от этого зависела вся их жизнь. Временами раздавались жалобы вроде: «Черт бы побрал это перо, оно не пишет! Прошу извинить, сэр, но оно плюется!» Это вызывало дружный смех остальных школьников. Можно было видеть, как старший матрос с роскошными бакенбардами, держа в руках грифельную доску, зубрил таблицу умножения, а «грамотей», как среди нас называли наиболее успевающих учеников, ставил преподавателю такие каверзные вопросы, что тому было нелегко сохранить свое превосходство в науках.

Любование красотами природы с избытком вознаграждало нас за изоляцию от общества других людей. Ведь с высот острова Гриффит мы могли видеть только нашу флотилию, только ее мачты возвышались над проливом Барроу и бескрайними белыми просторами, отбрасывая длинные тени на ледяное поле.

Представьте, что вы находитесь у самого обрыва высокого плоскогорья, склоны которого с высоты примерно 500 футов плавно погружаются в море. Представьте себе гигантскую снежно-ледовую равнину и на ней четыре одиноких барка — песчинки на огромных просторах, — это наблюдательные посты. А далее, на горизонте, побережье острова Корнуоллис с бесчисленными бухтами и мысами то вырисовывается с поразительной четкостью, то тает в тени и мраке.